- Скажите, Андрей, когда Вы кому-то что-то говорите, как Вы понимаете, что Ваш собеседник воспринял именно то, что Вы собирались ему донести? – услышал я вместо приветствия на следующее утро от Зильбермана. По интонации было понятно: он находится на пике раздражения, и показное спокойствие дается ему с большим трудом. Признаться, я растерялся: с чего бы вдруг? Долго мучиться вопросом не пришлось.

- Когда я вчера просил Вас тактично сообщить Саше, что ей следует освободить занимаемую комнату, - продолжил он, не дожидаясь ответа на предыдущий вопрос, - я сказал Вам, что Тимур, в свою очередь, тоже переезжает. Так? Так. И я знал, что Вы это поняли. Почему я был в этом твердо уверен? Да потому, что я переспросил у Вас!
Ну, надо же, новость! Можно подумать, он хоть раз что-то сказал, не переспросив!
- К чему Вы это все? – надоело молчать мне.
- А к тому я это все, что сегодня ночью – вашей ночью, а моим вечером – я получил от Саши гневное письмо, в котором она обвиняет меня в том, что я, якобы, отправляю ее спать с Тимуром!
- Чего?! – не смог скрыть удивления я.
- А вот того! – прокричал, перестав сдерживаться Евсей. – Вот того, что Вы проявили себя, как никудышный организатор. Причем, в простейшей ситуации! Вам всего-то надо было переспросить, как она все поняла. Вы же прожили с ней бок о бок неделю! Вы обязаны были обратить внимание на парадоксальность ее мышления!
- Да какая парадоксальность?! Все более чем ортодоксально! Она видела, как Тимур доставал с антресолей раскладушку…
- Она могла подумать, что он достает ее для новой работницы, - перебил он меня.
- Да не могла она так подумать! – выпалил я и… «прикусил язык», потому что с него чуть не слетело продолжение: «При ней же обсуждалось, куда деть на это время Тимуркиного брата!» То есть, вся проблема, на мой взгляд, была в том, что мы, в принципе, беспокоим «принцессу». А то, что братцы комнату ей уступают, было очевидно по всему! Да и проговаривалось это, пусть не мной, но остальными – точно! – Не могла она так подумать, - повторил я и замолчал, не найдя никаких аргументов, не «палящих» особенностей нашего общежития.
- Вы не можете этого точно знать, потому что не переспросили. А Вы ведь не переспросили, так? Так! А теперь мы имеем озлобленную работницу, которая будет настраивать против меня коллектив в Калининграде!

«Да у вас, батенька, паранойя!», - подумал я, а вслух произнес:
- Ей незачем кого-то против Вас настраивать. Она – просто капризный ребенок, которому не понравилось, что с ним престали сюсюкаться. Вот и всё!
- Да? Вы так думаете?! Тогда я Вам сообщу еще одну новость! К вам уже не приезжает Катя. С утра позвонила и сообщила, что не приедет…
- Ну, и причем здесь наши заморочки? – вставил я.- Тимур говорит, что у нее ревнивый муж. Может, не отпустил…
- Не перебивайте меня! - истерично вспыхнул он. – Вчера отпускал, а сегодня не отпускает?
- Ну, бывает. Передумал.
- Не бывает! Я вчера вечером два часа говорил с ней, и все было прекрасно. А потом – это письмо от Саши. Я не сомневаюсь, что она и Кате написала – у нее был адрес – и сообщила, что сюда не стоит приезжать, потому что ненормальный Зильберман укладывает своих работниц в постель к работникам!

«Да это ж бред! Обычный параноидальный бред! Она не приехала только потому, что ты достал ее своей двухчасовой нудятиной!» - хотелось выпалить мне, но тактичность взяла верх:
- Я не думаю, что Саша могла так поступить. Я просто не верю, что ей вообще есть дело до того, что и с кем происходит. Но если все же допустить, - во что, я повторюсь, категорически не верю - что имело место ее вмешательство, то причиной было банальное нежелание уступать комнату! А если так, то ей было совершенно все равно, кто, куда и кого намеревался переселять или подселять на самом деле. У нее был мотив даже при абсолютном понимании ситуации.

 Как ни странно, но, кажется, непоколебимая уверенность в том, что причиной проблем является моя организаторская некомпетентность вкупе с Сашиным «парадоксальным мышлением» не была уж столь непоколебимой. Он засомневался. Это стало ясно из его следующей реплики, произнесенной уже без запала:
- Все равно… Вы обязаны были переспросить… Даже, если она сыграла на этом. Это Вы позволили ей сыграть! Ладно. У меня есть еще вариант. Я сейчас буду его прорабатывать, а Вы займетесь тем, что успешно забросили благодаря предполагавшемуся визиту. Как, кстати, у вас дела в плане изучения документов?
- Успешно заброшены, - процитировал его я.
- Ну, тогда успешно возобновляйте работу. Вечером обсудим. Дальше тянуть некуда. Нужно подключать юриста. Он уже нанят, а значит, я впустую выкидываю деньги. Сегодня же список вопросов, подлежащих совместной проработке, должен быть готов.

Хорошо, сделаем. Но вначале…Конечно, чесались руки пойти и устроить «разборы» с мелкой мерзавкой. Но, спустя всего две сигареты, пыл спал. Какой смысл? Да и вообще, понять ее можно. Она решала свои проблемы, главной из которых, возможно, было даже не отстаивание «плацдарма», а перестройка ролей. Уезжать жертвой было бы болезненно. Чтобы этот небольшой этап жизни не оставил рубцов, ей нужен был реванш. Ну, или хотя бы, реваншик. И она зацепилась за представившуюся возможность, заставив Зильбермана извиняться и оправдываться. Молодец, если подумать! Далеко пойдет эта юная стервочка! В общем, все, что я предпринял в отношении нашей бывшей коллеги, это удостоил ее при встрече ухмылкой, которой надеялся сказать одновременно: «Ну, ты – штучка!» и «Я без претензий».

Главным объектом моего внимания до связи с Зильберманом вновь стал договор с книжным магазином. Неожиданно работа над ним пошла легко и непринужденно. Может, дурацкие юридические конструкции и формулировки уже прижились в моей голове и перестали конфликтовать с традиционным восприятием речи? Так или иначе, я, к своему удивлению, читал уже почти родной текст. Более того, меня, наконец, осенило, что, в отличие от работы с инструкциями, я не обязан понимать, что в тексте верно, а что нет. Я всего лишь должен обозначить все моменты, которые не ясны мне не в силу моей юридической безграмотности, а в силу того, что они в договоре недостаточно раскрыты.

Чтобы было понятно уже сейчас – маленький пример. Пункт 2.5. настоящего договора выглядел так: «ПОКУПАТЕЛЬ создает необходимые условия для работы Консультантов по взаимной договоренности сторон». Я помечал: «Какие именно условия? Есть ли определенность с полным перечнем?» и т.д. Забегая чуть вперед, скажу, что этот распрекрасный пункт 2.5. и стал Рубиконом, за которым у меня был один путь – на Курский вокзал.

Я довольно быстро справился, и вечернее пиликанье «скайпа» меня, можно сказать, порадовало. По моим ощущениям, общение с вредным дедушкой, на сей раз, должно было пройти легко и, главное, быстро. А что там развозить? Есть документ. Он тщательно изучен и проработан. Дальше нужно, действительно, подключать юриста, вместе с ним выяснять и уточнять детали и идти уже, наконец, на встречу с партнерами. Участие Зильбермана на данном этапе, на мой взгляд, было если не избыточностью, то формальностью определенно. С этим настроением я и начал свой очередной отчет:
- Я все проработал. У меня возник ряд вопросов, и я все их записал прямо поверх текста договора, то есть, в тех местах, где они и возникали. Могу выслать для ознакомления, – отчеканил я.
- Зачем же высылать? Давайте прямо сейчас вместе и разберемся.

Нет, он неисправим! Как, впрочем, и я… Ну, вы меня хоть застрелите, но работать с печатным текстом легче и надежнее, чем с абстрактным нечетким и всегда «корявым» речевым контентом!
- Да, честно говоря, я не уверен, что мы с чем-то разберемся. Я всего лишь хотел ознакомить Вас с результатом своей работы. А разбираться, по всей видимости, тут надо в компании с юристом.
- Вы сейчас увидите, что после нашего разговора и без юриста у Вас вопросов поубавится! - как-то чрезмерно самонадеянно и даже хвастливо выставился Евсей.
- Ну, хорошо, - сдался я и начал зачитывать свои «непонятки». А непонятно мне было многое: к какой категории товаров относится наш? Какие к нему предъявляются требования - ГОСТ, ОСТ, ТУ и пр? Что значит «должна быть правильно нанесена маркировка»? В чем суть правил нанесения штрихкода? Нужно ли Свидетельство о регистрации Средства массовой информации для нашего товара? Нужна ли справка СЭС? и т.д. и т.п.

И чем дальше я их зачитывал, тем сильнее раздражался мой «всезнайка», потому что, как и ожидалось, ответов он не знал. Ну, и зачем было подставляться?
 - Что Вы у меня спрашиваете про ГОСТы и свидетельства? Моя методика прошла Роспатент! Всё! Больше никаких документов на нее нет. И не нужно! – заистерил Зильберман.
- Позвольте, Евсей Абрамович… Как же это – не нужно, если я цитировал НАШ проект договора, составленный вашим юристом. Все это нужно и нам предстоит всю эту информацию получить и применить. Другое дело, что пока…
- Я знаю, что такое в Москве получить эти справки и свидетельства! А Вы – нет! Это полгода беготни по чиновникам, взятки, взятки и еще раз взятки! – на полуслове оборвал меня он. – А у меня нет ни полгода, ни лишних денег!

Мне надоел этот детский лепет, и я врезал:
- И все-таки Вам придется за все это платить. Нравится Вам это или нет.
- Я сам разберусь, за что мне платить, а за что нет. Давайте, читайте, дальше!
А дальше был уже упомянутый пункт 2.5.
- Надо бы определиться с полным перечнем условий по организации продаж…

Это должно было его реабилитировать, ведь вся коммерческая схема – его ноу-хау! И он приступил с повышенным энтузиазмом:
- Во-первых, нужно будет «пробить» стенд в отделе учебной литературы по иностранным языкам. Нужно, чтобы он был виден сразу при входе в отдел. Во-вторых, - организация рабочего места консультанта… Черт меня дернул вставить:
- Не уверен, что он вообще нужен…
- Как это – не нужен? Вы еще не знаете всей схемы, а перебиваете! Он нужен как для разъяснения сути методики потенциальному клиенту, так и для реализации второго этапа привлечения – дождитесь, я объясню.
- Не знаю, что там насчет второго этапа, но если кто-то начнет презентовать нашу методику в магазине, нам слишком часто надо будет менять этих кого-то, к тому же выплачивать страховки их родственникам…
- Не понял... – спустя десятисекундную паузу признался Евсей.
- Да что там понимать?! Никто не станет терпеть получасовое изнасилование мозга в публичном месте! Наша задача – привлечь клиента, имеющего потребность в изучении английского языка. Привлечь, чем угодно: красивой этикеткой, убойным, пусть и не имеющим ничего общего с действительностью, слоганом. Обмануть его, наконец! Но не отпугивать прямо перед кассой! Наша презентация, наши инструкции должны срабатывать на вдумчивом опытном пользователе компьютера при условии, что он настроился потратить час своего времени на ознакомление. Это возможно только в домашних условиях! В магазине никто не уделит нашему стенду и консультанту боле пяти минут! Что можно рассказать за пять минут? Разве что, как инсталлировать программу…

 Зильберман молчал. По тону, с каким были произнесены следующие слова, он, наверное, медитировал, гася раздражение: - Как правильно инсталлировать программу – тоже важная информация, - почти по слогам произнес он. – А что касается рекламы, вывески и слогана, Вы забываете, что мы, кстати, не без Вашего участия, подготовили видео-ролик.
Ах, да! Как же это я забыл о своем первом, еще домашнем, опыте работы с зильберманизмами! Но, справедливости ради, следует отметить, что мы ни разу не возвращались к обсуждению моих замечаний и предложений по рекламе. Они приняты?
- Ролик будет транслироваться по внутренней видеосети магазина, продолжил Евсей Абрамович, - клиенты могут увидеть его на любом из мониторов, расположенных во всех секциях.
- Вот это отлично! – поддержал я, с трудом подавив навязчивую реплику «Ну и зачем тут еще консультант?!» - Интересно, сколько это будет нам стоить…
- Ничего не будет стоить! По крайней мере, Вы должны будете на этом настаивать!
- Как ничего? Это ж – прямая реклама…
- Мы продаем свой товар магазину, поэтому трансляции – реклама магазином своего товара. Пусть с себя деньги и берут, мы тут при чем?

Я сильно усомнился в том, что этот тезис также будет воспринят «книжниками», но спорить не стал – мне уже стало надоедать это безрезультатное пререкание с «всегда единственно правым» американцем.
- Кроме того, рекламный клип будет записан на ноутбуке консультанта, чтобы в случае появления заинтересовывавшегося посетителя, он мог с начала, а не с произвольного места показать его весь.
- А как все же предполагается организовать рабочее место консультанта? Если у него будет ноутбук, логично предположить, что должен быть еще и столик размером хотя бы метр на метр. Не всегда в магазине есть место для такой дополнительной точки…
- Какой точки? Какой столик? То есть столик, конечно, должен быть… но забудьте эти слова! Когда говоришь в магазинах: «точка», «столик» – это сразу означает, что потребуют аренду. Нужно просить выделить «место» для консультанта.

Я испытал небольшой шок. Во-первых, меня удивило это бредовое разведение понятий. А во-вторых… Черт, он собирается войти в магазин, растележить там свое хозяйство и не платить аренду? В Москве? Он сумасшедший! Я не хочу работать с сумасшедшим! Да еще и в роли транслятора его бреда!
- Евсей Абрамович, Вы, конечно, извините, не знаю, как там, в Америке, но здесь, в России, и в особенности в Москве, вам в магазине бесплатно не позволят положить спичечный коробок на пол! Не может тут быть никакого бесплатного места!
- Вы не умеете считать деньги! – парировал он. – Если будем везде за все платить, наш продукт будет стоить в пять раз дороже, и покупать его буду в сто раз реже. Я не осилю стоимость даже одного квадратного метра в московском магазине на весь период работы! А консультант мне там нужен будет всегда!
- Что все-таки у него еще за загадочная функция, о которой я не знаю?
- Наш пакет услуг включает, как Вы хорошо знаете, два диска. Первый – ознакомительный – клиент покупает за символические деньги, которые платит в кассу магазина. Здесь, действительно, роль консультанта незначительна. Он может лишь подтолкнуть к принятию решения. Теоретически, на этом этапе, как Вы верно говорите, можно было бы обойтись и без него. Но! Он становится совершенно необходим на втором этапе, когда клиент, купивший первый диск, принял решение продолжить обучение и приобрести второй – уже, собственно, с программой и паролем для выхода на наш сайт.- Зильберман неожиданно взял паузу. – Как Вы думаете, на какой торговой наценке настаивают наши партнеры? – внезапно ушел в сторону он.
- Ну, не знаю… От 10 до 20 процентов, думаю было бы уже выгодно работать.
- Да? А как Вам цифра 50?! Пятьдесят процентов! Вот еще за этот момент надо будет побороться… А чтобы не поднимать стоимость продукта до небес за счет жадности магазина, мы реализуем следующую схему. Потенциальный ученик по системе Веб-мани перечисляет за второй диск деньги напрямую в наш кипрский центр. Мы подтверждаем платеж, и с этим подтверждением клиент подходит к нашему консультанту в магазине. Тот выдает ему талон, или накладную – не знаю, как лучше назвать – в общем, документ, подтверждающий право приобрести второй диск. То есть, ученику еще раз нужно оплатить символическую стоимость за этот второй диск через кассу магазина. Но кассир пробьет чек, только при наличии талона от нашего консультанта.

Вы понимаете, что придумал этот жук?! Во-первых, экономия за счет того, что основной платеж идет в оффшор, а значит, никаких налогов! Во-вторых, продавая диски по этой схеме, он избегает значительного удорожания продукта за счет торговой накрутки. Ну, просто замечательно! Если б не ряд «но»… Они как-то автоматически родились в моей голове во время презентации коммерческого ноу-хау, и я решил их озвучить:
- Интересная схема. Но разве она не станет очевидной нашим партнерам, которых мы фактически «кидаем»? Ну, в самом деле, при цене 300 долларов за всю услугу, магазин будет иметь стольник рублей(!) в качестве торговой наценки, из которых еще заплатит налоги! Я бы не стал с Вами работать на таких условиях. Далее, три платежа, включая незнакомую большинству россиян систему Веб-мани. Вы понимаете, что нужно о-о-о-очень сильно захотеть учиться по нашей методике, чтобы пройти весь этот предварительный путь? А наш потребитель капризен и ленив!
- Да Вы просто вредитель какой-то! Вы задались целью разрушить всю мою схему! Но прежде, чем разрушать, нужно иметь свой вариант! Предложите лучше - я послушаю! – обидчиво выпалил Зильберман.
- Я не задавался подобными целями. Впрочем, я никакими не задавался. Просто мой мозг так устроен, что я просчитываю все варианты, а не надеюсь на лучший. И моя обязанность, пока я нахожусь в Вашем проекте, предупредить Вас о возможных проблемах, раньше, чем они случатся. Так есть шанс выйти с меньшими потерями или вовсе их избежать.
- Ваши замечания – это только Ваши суждения! Они ни на чем не основаны! Я не желаю это обсуждать, тем более, что у Вас нет никаких аргументов. Ваша задача – разобраться с частностями. А Вы постоянно норовите переставить все с ног на голову! Переделать всю методику, изменить коммерческую схему! Но это Вы - в моем проекте, а не я – в Вашем!

О чем после этого можно было разговаривать? Мне уже не хотелось ни о чем. Но не тут-то было! Зильберман завелся не на шутку! - Вы не можете выполнить простейшего поручения по расселению своих работников, - вспомнил он утренний инцидент, - а беретесь учить меня, как делать бизнес! Вы под стол пешком ходили, когда я еще в СССР создавал такие логистические схемы, которые позволяли экономить миллиарды! Я обладаю десятком патентов. Я – президент транснациональной компании! А что Вы о себе возомнили? Кто – Вы-то?
- А я – выскочка, которому Бог дал способность видеть ошибки президентов транснациональных компаний. Конкретно в Вашем случае я на сегодняшний день вижу их такое количество, что не верю в коммерческую успешность проекта. По существующей схеме если все сразу не завалится, то буксовать будет вплоть до полной реорганизации системы. Ваша схема – чистой воды утопия! Она не возможна, как не возможен коммунизм и, что любопытно, по тем же причинам. Никто ничего не выложит Вам на блюдечке бесплатно. Никто не поделится своим себе в убыток! А люди не понесут Вам деньги в обмен на кучу сложностей, которые Вы им гарантируете еще до начала обучения. Я не могу поверить, что Вы этого не понимаете и тем удивительнее Ваша настойчивость. В любом случае, я заявляю Вам, что не желаю больше в этом участвовать.

Кажется, он не ожидал такого финта. Но, надо отдать ему должное, справился с собой, не только не усилив градус истеричности в ответ на довольно жесткие и обидные замечания, а, напротив, сдержанно, полным достоинства голосом заявил: - Не в моих правилах удерживать людей. За всю жизнь я уволил сотни человек, и сотни уволились сами. И всегда находилась достойная замена. То есть, нет смысла тратить на это энергию. Но Вам скажу: я не уговариваю, но предлагаю подумать. Скажем, до понедельника. Живите себе здесь, отдохните. А в понедельник поговорим. Хорошо?

Ничего себе прорыв! У меня появились выходные! Я согласился и уехал в гости к московским родственникам.

************

Каким же свободным чувствовал я себя эти несколько дней! Я радовался всему, кажется, впервые после детства. Как же хорошо жить! Я был по-настоящему благодарен Зильберману за то, что мне посчастливилось это ощутить. Ничто не могло испортить мне непроходящее полуэйфоричное настроение и поэтому, придя в понедельник на Ольховку и спокойненько приняв вызов по «скайпу», я максимально твердо, дабы – без шансов на откат, произнес: - Мое решение – в силе. Удачи Вам! И спасибо!

А к утру протестные настроения ослабли. «А чего, собственно, ты вздумал пасовать, толком и не разобравшись в том, что от тебя хотят? Никто не заставит делать тебя то, что ты не способен сделать в принципе. Просто надо детально разобраться с новым статусом» - примерно с такими мыслями была выкурена первая утренняя сигарета. Им на смену неожиданно пришло чувство вины. В самом деле, я впервые не то что не справился, а банально «забил» на работу. Что мне сейчас отвечать товарищу Зильберману на закономерный вопрос: «Изучили документы?» - «Нет, Евсей Абрамович. Видите ли, на меня вчера нашла хандра…» - может так?

В общем, я в оставшиеся до связи полчаса попытался по диагонали просмотреть и то, что уже читал, и то, до чего дело так и не дошло. Конечно, толку в этом было немного. Это злило. Раздражало и стремительно тающее время. В час икс, а им у нас традиционно было 9 утра, я оставил тщетные попытки обмануть себя на предмет собственных возможностей усвоения сложных специфичных текстов за короткий интервал времени и просто стал ждать, когда подаст голос «скайп». То есть, я сидел и, как… скажем, не совсем здоровый человек, смотрел в монитор. Минут через десять я пялился в него уже как напрочь не здоровый человек. Через 20 я понял, что с этим надо завязывать и пошел завтракать, то есть, пить кофе.

Что за ерунда? Зильберман не вышел на связь вечером, а теперь уже пропускал утренний сеанс. Это совсем на него не похоже. Ну, хоть на минуту он должен был объявиться, чтобы проконтролировать «как идут дела» и дать какие-нибудь очередные указания. Вот это был бы он. Что-то тут не так… Может, я вчера его все-таки доконал, и несчастный американский дедушка сейчас лежит в какой-нибудь дорогущей клинике с инфарктом? В лучшем случае – с инфарктом… Нет, вряд ли – этот меня еще переживет. А может, он связывался с Тимуром?

- Тимур, тебе, случаем, ничего не писал (то, что не звонил, я знал точно) Евсей? – спросил я тут же, на кухне, крутившегося коллегу.
Нет, ничего, - как-то испуганно ответил он мне и поспешил ретироваться в свою конуру.

Врет! Так значит, что-то замышляется… Но что? Возникла мысль, что документы Евсей кинул мне читать исключительно для того, чтобы чем-то меня занять, дабы я не сбежал в этот отрезок времени. Но зачем? Что ему от меня нужно, если не выполнение какой-то доступной мне и необходимой проекту работы?

Опять какие-то игры втемную! И, что хуже всего, похоже, в них вовлечен Тимур, а значит, доверять ему больше нельзя. А может, и никогда не стоило. В общем, мысли одна другой мрачнее вернули меня к вчерашним настроениям: «Да пошел он куда подальше! Только объявится – сразу же сообщу свое решение об уходе!»

А объявился он где-то через час. То есть, часа в три ночи по «пендосскому» времени. При этом сокрушил энергией и жизнерадостностью, одновременно, как-то сразу сбив мой боевой настрой:
- Андрей! Я извиняюсь, что не вышел и вчера, и сегодня утром на связь – были очень важные переговоры. Но у меня для Вас отличная новость! Саша нас завтра покидает, а на ее место приезжает другая наша работница! Она уже два месяца трудится у нас в Люберцах бухгалтером и успела хорошо себя зарекомендовать. Сейчас Ваша с Тимуром задача - подготовить для нее компьютер, а самим подготовиться к проведению презентации. Вы должны, наконец, научиться делать это без моего участия. Я же не буду присутствовать, когда вы будете консультировать потенциальных покупателей в магазине. Чего?! Каких покупателей? Кто будет консультировать?!

- Евсей Абрамович, я разве нанимался к Вам консультантом? – я постарался задать вопрос максимально спокойно, но получилось преувеличенно спокойно. Евсей почувствовал угрозу.
- Нет, разве я сказал, что Вам предстоит работать консультантом? Но ведь может случиться, что к Вам обратятся за консультацией. Вы же должны будете квалифицированно ответить.
- Квалифицированно я должен отправить спрашивающего к консультанту!
- Ну, хорошо… Но вы также должны обучить этих консультантов. Вот одна из них уже завтра должна к Вам присоединиться.
- А что – мы послезавтра выходим на рынок? – съехидничал я.
- Было бы неплохо, - пропустил Евсей издевку. – Во многом от Вас зависит, когда наступит это «послезавтра». Кстати, Вы разобрались с документами?
- Читал, - очень неопределенно ответил я. Впрочем, было бы наивным рассчитывать, что Зильберман не уточнит значение это термина.
- Что значит «читал»? Вы со всем разобрались?
- Ни с чем не разобрался, - бесстрашно жег мосты я.
- Ну, значит, у Вас должны были возникнуть вопросы. Что Вам там показалось непонятным? Это же важно! Конечно, Вам не нужно вникать в юридические тонкости всей нашей схемы. Я выслал Вам документы исключительно для ознакомления. Но один документ Вы должны изучить очень подробно – это договор с книжным магазином. Вам же нужно будет представлять наш продукт партнерам. Вы должны знать, на каких условиях мы намерены с ними работать.
- Спасибо, что посвятили. Но, замечу, вчера Вы не конкретизировали, на чем я должен концентрировать внимание, а, напротив, завалили меня кучей ненужной информации!
- Нет, это не ненужная информация. Вы должны быть в курсе всего!
- Возможно, но в таком случае, мне нужно юридическое образование, или, на худой конец, консультация юриста.
- Вот! Совершенно верно Вы все понимаете! Вот мы и подошли к следующему этапу. По моим планам, прежде чем идти к книжным директорам, Вы должны изучить договор, совместно с нашим юристом разобраться во всем, что Вам кажется неясным или недостаточно ясным. Для этого Вы должны подготовить ему перечень вопросов. Не буду же я платить деньги за консультацию юриста, если Вы не знаете, что хотите у него спросить?

И вновь – всё очень резонно! В который раз, поддавшись убедительности его логических схем, я оказался не способным реагировать нелогично. Ну, в самом деле, как после всего сказанного вдруг выдать что-то вроде: «Ага, убедили. Только идите Вы к черту, потому что я ухожу от Вас!» Может, для кого-то это и в норме, но у меня было ощущение, что момент упущен. Это надо было говорить или раньше, или…ну, скорее всего, чуть позже. Но никак не сейчас! Это просто выглядело бы истерично, взбалмошно и глупо! Я, конечно, способен на решительные и не всегда рациональные поступки, но скатываться до поведения истеричек – это перебор!
В итоге, Зильберман услышал от меня то, что и хотел услышать:
- Хорошо, я вникну в этот договор и составлю перечень всех «непоняток».
- Вот и отлично! Но, повторюсь, займетесь этим завтра, потому что сегодня готовьтесь к встрече нового работника. Сейчас я переключаюсь на Тимура – дам ему подробные указания. А с Вами – до вечера.

Итак, сбор опять чемодана откладывался на неопределенный срок. А работать и чего-то здесь добиваться не хотелось уже просто категорически! Хотелось домой, к любимой жене, в свой пусть и довольно примитивный и провинциальный, но весьма уютный и комфортный мирок!
Но… А чего вообще тогда было срываться, чтобы так безвольно сдаться в самом начале пути? Я же знал, видел еще после первого визита сюда, с кем мне предстоит работать. Я знал, на что иду. Так какого же рожна я вдруг рассопливился?! Ну ладно, потерпим еще, насколько хватит сил. И нервов.

Первое, что нужно было решить в тот момент, это как воспринимать утреннее поведение Тимура. Я не нашел ничего умнее, чем просто спросить:
- А скажи-ка мне, мой юный друг, зачем это ты меня сегодня обманул? – без обиняков, «в лоб» выстрелил я.
- Ну, Евсей, попросил не распространяться… Я не знаю – зачем. Просто попросил. Ну, я и…
- Ну, ты и был паинькой, – перебил я его. – Молодец! Ладно, уже хорошо, что сейчас не врешь. Давай тогда о деле. Ты знаешь, что за персонаж к нам направляется?
- Да, я ездил пару месяцев назад в Люберцы – проводил для нее презентацию.
- Сам???
- Нет, конечно, Зильберман по громкой связи читал лекции, а я как обычно – переключал окна.
- А почему ездил к ней, а не она – сюда? Что-то ко мне тебя не отправляли. И зачем ей вообще знание методики, если, по словам Евсея, она – бухгалтер?
- Ну, наверное, затем, что она – временно бухгалтер. Кем она будет в системе дальше, он сам до последнего времени не знал. А ездил, потому что у нее ревнивый муж – сюда ее не отпустил. Он даже на нашу встречу приходил.
- А сейчас, значит, отпускает. Или, может, он с ней приедет к нам жить?
- Не знаю. Может.
- Ладно, завтра увидим. Ты, полагаю, в курсе, что нам вменяется еще раз устраивать ей демонстрацию продукта? Как-то надо забрать у Саши ноутбук. И вообще, ты знаешь, когда она уезжает?
- Да, я говорил с ней. Она уже пыталась заказать по Интернету билеты, но на поезд их нет на всю ближайшую неделю, а на самолет – на ближайшие три дня…
- То есть, наш муравейник уплотняется? А Евсею доложили?
- Нет еще, - снова сник Тимур. И было от чего. Он понимал, что Зильберман расстарается нормально поселить нового человека (то есть, скорее всего, в отдельную комнату), но и Сашу в ближайшие три дня на улицу выкинуть не посмеет. В связи с чем, возникал вопрос: а ему-то, Тимурке, куда податься? Да еще и с довеском в виде эрудированного братца! Благо еще Маша все-таки покинула наш Ноев ковчег!

- Думаю, догадываюсь, о чем ты думаешь. Да ладно, разберемся как-нибудь, - решил я поддержать товарища. Иногда его беспомощность просто умиляла и вызывала у меня прямо-таки отцовские чувства. – Давай пока определимся, какой лучше отдать ей ноутбук, чтобы там реально все работало. Сашин подойдет?
- Вообще-то у Саши – ее личный ноутбук, - удивил меня он.
- Вот как? Тогда, где-то, я полагаю, должен быть еще один общественный?
- Ну, это тот, что у Саньки. Моего, - уточнил Тимур.
- Значит, тебе предстоит нелегкая миссия разлучить своего братца со всеми его «одноклассниками» и прочими, которые «в контакте». Я понимаю, что ты станешь в этот день для него фашистом, садистом, варваром и все такое прочее, но другого выхода я не вижу. Стационарные «компы» не тянут программу, и ты это знаешь. К тому же Евсей сказал – подготовить ноутбук. А ты ж у нас – послушный мальчик, не так ли? – все-таки чуток поддел я его за утренний «косячок».
- Попробую, - сморозил он.

Я сделал вид, что пропустил эту глупость мимо ушей. Можно было, конечно, вернуть его на землю чем-то вроде: «Попробуешь? Что значит «попробуешь»? Ты сделаешь это, как бы тебе неприятно не было!» Но, повторюсь, я старался контролировать количество зильберманизма в себе, и еще больше – его количество на выходе из меня. Потому что если дать этой заразе свободу, то от двух Зильберманов окружающие точно сойдут с ума или разбегутся, теряя тапочки. А на кой мне это? Я и сам бы рад «дернуть» отсюда с первым трамваем, да по холодку!
- Но, не сейчас – вечером, - продолжил он. Сейчас мне надо… на собеседование.
- Куда???
- На собеседование в одну фирму. Ну, а сколько мне его еще терпеть? Надоело!
- Я, как руководитель проекта, просто в шоке от твоего поведения! Да как ты можешь? В такой ответственный момент – взять и куда-то сбежать?! Где твоя совесть?

Я думал, что он уже привык к таким моим «фишкам», и сейчас как-нибудь подыграет. Однако совершенно для меня неожиданно, он все принял за чистую монету, засмущался и стал уже нестерпимо жалким.
- Да ты чего? Шучу я. Я даже рад за тебя! Давай, вперед! Удачи! Что хоть за фирма? Хотя – какая разница?! Хуже не будет! – таким речитативом напутствовал я нашего долготерпимого затворника, обнаружившего, наконец, лаз на волю.
С собеседования он вернулся в отличном настроении, решив, очевидно, что все прошло хорошо. Совершенно не хотелось расстраивать его, объясняя значение сакраментальной фразы кадровиков «мы Вам позвоним». Пусть у человека будет надежда! С ней можно любого зильбермана сносить намного легче.

А вот самому Зильберману избежать потрясения в этот вечер не удалось.
- Как это нет никаких билетов? – кричал он на Сашу.- Я же сказал: не будет билетов на поезд – берите на самолет! Я же выделил Вам на это уйму денег!
Саша уже ничего не была ему должна, поэтому не стала потакать истерике, просто по слогам повторила основную мысль: «ни-ка-ких-би-ле-тов-не-бы-ло» и отключила «скайп».
Через мгновение затренькал уже мой служебный мобильный. Ну, да – Евсей – кому ж еще быть! На удивление голос Зильбермана выражал не раздражение, только что волнами прошедшее по нашей квартире во время сеанса с Сашей, а больше удивление и озадаченность. Первые 15 минут он посвятил пересказу двухминутного разговора с нашей бывшей сотрудницей. Ну, нормально, в принципе по длительности, не ясно только – зачем вообще? Впрочем, скоро прояснение случилось.

- Вы понимаете, какая неловкая ситуация получается… Завтра приедет Катя. Мне нужно заинтересовать человека, создать ему условия. Конечно, ей нужно выделить Сашину комнату. Но не могу же я Сашу подселить к Тимуру! Поэтому мы временно Тимура переселим в Вашу комнату – у нас есть для таких случаев раскладушка, а Сашу – в комнату Тимура. Вот только надо ей как-то это тактично подать, чтобы она не таила на меня обиды. Она же – из Калининграда, а там у меня фирма… Ни к чему, чтобы она там славила меня, как нехорошего человека. Я хочу расстаться с ней мирно. Ну, не купила билеты – пусть живет здесь, что ж делать. Так вот, - продолжил он. – Не могли бы Вы ей максимально тактично сообщить, что ей завтра необходимо будет перебраться в комнату Тимура? Сегодня, конечно, пусть пока остается в своей.
Меня почему-то развеселило это поручение – «не могли бы Вы ей максимально тактично сообщить».
- Да какие проблемы? – почти сфамильярничал я. Не доставало только обращения «Абрамыч» в конце вопросительного предложения. – Конечно, могу – не вопрос! Не извольте сумлеваться – чай оно не в первый раз! - совсем уж разошелся я. Интересно, знает наш америкос, откуда цитата?
- Я буду Вам очень признателен, - «расчувствовался» Зильберман и переключился на Тимура, очевидно, чтобы сообщить тому о комплексе переездов. Вот бы еще он объяснил ему, куда девать своего братца!

Тем временем, я, не теряя игривого настроения, пошел «тактично сообщать» Саше о ее грядущей участи. Сделал я это соответствующим образом, то есть, не прекращая лыбиться и, как мне казалось, ясно давая ей понять, что никакого отношения к зловредной акции не имею. Текст моего «тактичного обращения» был стопроцентно анекдотичен:
- Саша, тактично сообщаю Вам, что по требованию Зильбермана завтра Вы должны будете очистить это помещение, свалив в Тимуркину будку.
Кто бы мог подумать, что эта дурацкая шутка, даст этой соплячке шанс на реванш?! Тем не менее, она не упустила возможность им воспользоваться.

В воскресенье, подстегиваемый вчерашним скепсисом Зильбермана, я ни свет, ни заря сел за художества. Тоже мне – умник! «И Вы знаете, как ее улучшить?» Ну, надо же, какой не улучшаемый у тебя шедевр, чтобы сомневаться!
При более детальном рассмотрении «шедевра» меня вдруг осенило, что он вообще не отражает спираль, а похож на нее в силу специфически развернутых стрелочек. Но это же фикция! Если вы, демонстрируя связь двух или нескольких последовательных блоков, нарисуете соединяющие стрелки вида какой-либо запупыренно сложно геометрической кривой, это не сделает линейную зависимость нелинейной!

То есть, Евсей Малевич банально обманывал наших потенциальных учащихся! Нет, не видят они спиральный метод, глядя на его художества! Они видят нечто, похожее на змею, ну или, если включат воображение, – на спираль совковой одноконфорочной плиты. Но это не спираль, способная описать спиральный метод! То есть, она элементарно не отражает всех особенностей переходов от цикла к циклу, от урока к уроку, от темы к теме, и, суммируя, она не дает четкого разъяснения, как же им предстоит учиться в соответствии с этим методом!

«Ну, держись!» - в какой-то уже кавырнадцатый раз за всю эту эпопею телепортировал я за океан. Я был полон решимости, когда садился за работу, а когда закончил, то чуть не впал в эйфорию. Ну вот, наконец, этот чертов метод – осязаем! Если реализовать схему в виде объемных фигур, то его можно будет даже пощупать и проследить, что и в какой последовательности мы учим, к чему в любой момент времени переходим и прочее.

Однако, подписывая модули, подмодули и переходы я столкнулся с некоторой странностью. То есть, если в деталях отразить все этапы движение вдоль учебного процесса по спирали, то, в соответствии с нашей методологией крупные модули необходимо обозначать так же, как и подмодули, а именно одним и тем же словом «урок». Вот исток путаницы! Исток того, что вербальное представление метода просто не может быть понято человеком с нормальной логикой! Как же я сразу не увидел?! Подмена состояла в том, что мы по совершенно непонятным причинам на каком-то этапе выбрасывали из обращения термин «тема», причем не просто выбрасывали, а заменяли его на понятие «урок». В итоге далее у нас в уроке обнаруживалась группа уроков, что нисколько не вредило обучающей программе, как программе – алгоритмическому продукту для цифрового устройства типа компьютер, но ломало нормальный человеческий мозг! Похоже, методологией у Зильбермана занимался программист!

Что же это значило? А значило это ни много, ни мало, что я нашел камень преткновения, из-за которого наши инструкции, сколько бы мы их не переписывали, не были понятны нормальным людям! Что хуже всего, этот «косячок» - есть серьезная методологическая ошибка, и наша учебная программа с ним никогда не будет одобрена научным сообществом, если таковое одобрение нам понадобится.
Теперь на повестке дня возникал другой вопрос: как максимально доходчиво донести это до Зильбермана? Только бы не объяснять устно! Он однозначно будет перебивать, а суть моей посылки такова, что и без перебиваний не сложно сбиться.

Короче, я сел это описывать. Начав с того, что объяснил, почему его схема не является циклической, а банально линейна. Далее показал свою, описанную в терминах исходной методологии и указал на несоответствие. И в заключение, вставил в файл новую, почти ничем не отличающуюся от предыдущей, но подписанную в соответствии со здравым смыслом. Максимум времени ушел на разъяснение уже очевидных для меня, но совсем не очевидных для Евсея вопросов, почему надо так, и недопустимо иначе.

Между тем мой единственный выходной выгорел на две трети. Но я не сожалел ни секунды! Меня распирала гордость: еще бы – я спас всю эту затею от коммерческого провала! В самом деле, в соответствии с задумкой Зильбермана, потенциальный студент имеет право отказаться от обучения без экономических потерь, если ему что-то не понравится на этапе знакомства с методикой. А кому понравится нечто, никак не укладывающееся в сознании? Кому понравится устойчивое ощущение собственной умственной неполноценности, которое мы формируем своей невменяемщиной?! Никому! И вот у зильбермановского детища, на мой взгляд, наконец, появлялся шанс. И шанс этот ему давал я! Согласитесь, было чем гордиться!

Эйфории добавлял еще и личный компонент: в свое время я оставил научную деятельность, погнавшись за длинным рублем. И вот, впервые с тех пор, так неожиданно случилась встреча меня с одной из моих профессиональных личностных структур. Было приятно обнаружить, что еще способен думать как ученый.
Я отправил файл и дополнительно сообщил товарищу Зильберману об этом по «аське». Мне самому не терпелось услышать его реакцию. И она последовала уже через пару минут:
 - Я ничего не понимаю, что Вы там понаписали – объясните просто своими словами.

А, помню такой ход! Уже проходили! Но, черт возьми, сейчас не тот случай, чтобы скатываться до амбиций – на карте стоит слишком много! Чего ерепениться, если тебе в руки идет такой подарок?
- Я и описал там все своими словами. Просто почитайте. Вы прочитали все?
- Нет, у меня нет столько времени! Я считаю лучше за 5 минут все услышать, чем три часа разбираться в ваших сложных умозаключениях.
 - Да как же Вы можете услышать за пять минут то, что я писал полдня?! К тому же не уверен, что мне удастся также четко изложить некоторые выкладки, над формулированием которых я думал несколько часов! Вот в файле – все четко! Просто прочтите!
- Хорошо, я прочту. Но разве Вы не можете в двух словах охарактеризовать свой труд?
- Могу! В двух словах это будет звучать так: ваша схема – не спиральная, а линейная, я создал единственно правильный вариант схемы, отражающей наш метод, но при этом обнаружил методологическую ошибку, которую, думаю, совершенно необходимо исправить! Вот, в двух словах…
- Да? Ошибку? И в чем же, по-Вашему, там ошибка? – голос выдал нарастающее раздражение. Нет, сейчас лучше с ним ничего не обсуждать!
- Евсей Абрамович, прочтите высланный Вам документ…пожалуйста! – выдавил я из себя с максимально жалостливой интонацией, на которую в принципе способен.
- Ну, хорошо… До завтра, - с выраженным недовольством сдался Зильберман.
Вот ведь, действительно, гад! Взял и испортил такое настроение!

День пятый (начало конца)

- Я прочитал ваши труды, - так приветствовал меня Зильберман в понедельник утром. Уже научившись расшифровывать его интонации, я почувствовал что-то недоброе.
- И?
- И считаю, что Вы неправы. Во всем!

Я опешил. Как же это? Я был уверен, что по прочтении он, конечно, поежится, ибо не любит, когда кто-то оказывается умнее его (а может, и вообще такой мысли не допускает), но все же преодолеет себя. Ведь это ж его методика! Это его потенциальный коммерческий продукт! А то, что экономический потенциал пришедшей в руки инновации он не заметить и, уж тем более, упустить себе не позволит, я не сомневался ни секунды. И вдруг…
- Ну, давайте я попробую поспорить, - как бы ненавязчиво предложил я. – Я понимаю, что вопрос методологии для Вас спорен, но схема-то моя, чем Вам не приглянулась? Я убежден, что четко описать наш процесс может только одна графическая модель, и это именно то, что я Вам и предоставил.

- А чем Вам моя схема не приглянулась? – ехидно процитировал он меня. Получилось как-то по-детски.
- Я же описал – она попросту линейна и не отражает спираль!
- Да? А давайте-ка пригласим Тимура, и пусть он, глядя на обе схемы, скажет, какая отражает спиральный метод, а какая нет! – в голосе чувствовалась абсолютная убежденность в победе. Через минуту стало ясно, почему.
- Тимур! Скажи, где ты тут видишь спираль? Какой рисунок для тебя понятнее? Разве можно на рисунке номер два вообще что-то понять? Разве это спираль?

Я не агрессивный человек, но в тот момент я порадовался, что Зильберман не рядом. Не уверен в своей реакции… В самом деле, имела место неприкрыто грязная игра! Он откровенно давил на моего достаточно бесхребетного юного коллегу!
На Тимура было жалко смотреть! Я делился с ним своими мыслями накануне, и сейчас он понимал, что с его помощью пытаются похоронить мой труд, предмет моей гордости и пр. Он напряженно уставился в монитор и тянул время, изредка переводя взгляд на меня и тут же возвращая его к монитору. «Ну что я могу сделать?!» - кажется, хотел сказать он этим мне. Тем не менее, наконец, собравшись с духом, он приятно меня удивил, выдохнув в микрофон Соломоново решение:
- Я вижу две схемы спирали. Мне обе одинаково понятны.
Зильберман пришел в ярость:
- Я не спрашивал тебя, сколько ты видишь спиралей! Я спросил: какая схема тебе кажется понятнее? Понимаешь? Какая именно? Из двух любых схем всегда какая-то понятнее, а какая-то нет! Вот от тебя и требуется просто выбрать! Смотри внимательно и отвечай!

Процесс деморализации был завершен. Ему четко давали понять, что есть только один правильный ответ, и он рано или поздно будет вынужден его произнести независимо от убеждений!
- Понятнее первая схема, - пряча от меня взгляд, выдал красный, как рак, Тимур. Все-таки – неплохой малый. Предал, но хоть переживает.
- Все, можешь быть свободен, - распорядился «царь» Евсей. – Убедились? – это уже, по всей видимости, ко мне.
- Убедился, что Вы заставили его сказать то, что хотели услышать, - как-то вдруг, не прячась за псевдоучтивость, ответил я. – Это, во-первых. А во-вторых, совершенно не важно, какая из схем кажется понятнее. Я готов признать, что Ваша проще и потому понятнее априори. Но что она объясняет? Ничего, кроме того, как на плоскости выглядит проекция спирали. Но если хотите знать, спираль – это пространственная кривая. Моя именно такова. А у Вас даже и не спираль, а ломаная кривая, зигзаг. Если его представить в пространстве, то это модель складного метра – потянешь за концы и получишь прямую. Что и говорит о линейности Вашей модели. Если тянуть за концы спираль, то она останется спиралью, деформировавшись в перекрученный шнур.

Я добил его. Он уже окончательно впал в бешенство и буквально кричал в ответ:
- Ученик не будет тянуть ни за какие концы. Наша задача максимально просто объяснить ему, что такое спираль… Я не сдержался и перебил:
- Если он – не дебил, а все-таки хочется на это рассчитывать, то он и до нас знает, что такое спираль. И Вы лукавите. Мы все равно объясняем ему суть метода подробно, и вот уж где о простоте даже заикаться – грех! Я же, как раз, и делаю это объяснение доступным с помощью своей модели.
- А я считаю, что Вы его только усложняете!
Что тут скажешь? «Я считаю» - вот и главный аргумент! Уже безо всякой надежды на успех и даже заранее зная, что он сейчас будет говорить, я все же решил напомнить и о втором (и главном!) моменте моей воскресной работы:
Сложность на порядок уменьшится, если мы исправим допущенную методологическую ошибку.

- Я понял, чего Вы хотите! – истерично прокричал он. – Вы хотите сказать, чтобы я отправлялся в отпуск и не мешал Вам прибрать мою методику к рукам, переделав все под себя! А Вы не такой простой, как мне показалось сначала! Так вот, что я Вам скажу: это моя методика! По мнению всех, кому я ее показывал, она рабочая! Вы понимаете, что Вы предлагаете? Это потребует переделки и на программном уровне. Полгода работы – коту под хвост! Вот в России выпускают «Жигули». Кажется, уже 15-я модель есть. Но сначала-то была первая! Вот и мы сейчас выпускаем первую модель! И нам необходимо выпустить ее уже сейчас, а не еще через полгода. Вот когда Вы принесете мне прибыль, будете на досуге усовершенствовать эту первую модель до второй.
- «Жигули» у нас уже лет двадцать называют «Ладами». Но что первая, что пятнадцатая, по оценкам специалистов, - бездарный металлический хлам. Возможно, это от того, что при производстве первой модели поспешили и не прислушались ко всем рационализаторам, - красиво парировал я. Это стало последней каплей.
- Позовите сейчас же Тимура! – прокричал он. И, минуту спустя: – Тимур! Забирай первую диаграмму – ту, которую ты счел более понятной – и вставляй ее в инструкцию! Все! Тема закрыта! – истерично взвизгнул он и… отключился.

Я в очередной раз «подвис» в замешательстве. Что теперь? Я уволен? Хотя о каком увольнении может идти речь, если я, вообще-то, до сих пор не трудоустроен: человек, занимающийся этими вопросами, якобы в отпуске, а я работаю без обещанного трудового договора, регистрации в Москве и с трудовой книжкой на руках! Может, пора «сваливать» самому, не дожидаясь зильбермановского решения? Это было бы довольно логичным: я не так много потерял времени, заработал 500 баксов, причем реально отработал их, на мой взгляд, уже спустя сутки пребывания здесь.
Неясно было, как мне в принципе после случившегося работать? И дело ведь не в истерике Евсея, а в том, что я теперь понимаю, что у нас все обоснование учебного процесса – неверное! Куда деться от этого осознания? Как с этим продолжать выправлять какие-то незначительные речевые огрехи инструкций, пропуская методологический бред?!

В общем, я готов был собрать вещи уже в тот день. Однако, выйдя на связь в свой очередной традиционный час после ночной отсыпки, Зильберман вновь удивил:
- Андрей, я говорил Вам, что инструкции – это лишь первый этап вашей деятельности здесь. После того как Вы продвинули презентацию, Харламов сам доделает оставшуюся часть этой работы. Вы же начинаете знакомиться с договорной основой нашей системы и схемой выхода на рынок. Я выложил на фтп-сервер необходимые документы – читайте. Вечером обсудим. Вот так буднично Зильберман круто изменил профиль моей деятельности, причем сделал это, как не в чем ни бывало, как будто и не было этого дикого утреннего инцидента. В голосе – ни тени обиженности. Четкий конструктивизм! Как будто он понял, что я не смогу со своими убеждениями дальше работать над методикой и готов уйти. Но чего ради терять неглупого цепкого работника? Надо просто найти ему новое применение! Я в очередной раз снял виртуальную шляпу перед Зильберманом-бизнесменом. Однако, самодур, но не дурак!

Я скачал файлы. Через несколько часов чтения, стало понятно, что я вновь попал в «засаду». Представляете себе какой-нибудь юридический документ? Взять хотя бы любой договор. Что он собой представляет? Десятки, а то и сотни, казалось бы, незначительных деталей, тонкостей и пр., описанных очень специфичным языком. Особенность юридических текстов в том, что в них нет повторов, тавтологий. То есть, нет всего этого в значении ошибок. «Масло масляное» - в норме. Да что там! В норме даже «маслом масляное масло»! При этом - все очень грамотно именно с профессиональной, юридической точки зрения. Ну, насколько вообще я могу судить об этом. И при этом же абсолютно не пригодно для чтения нормальным человеком!

«Зачем я это читаю? Я все равно ничего не запоминаю! Я не смогу при случае применить эти знания! Может, надо учить наизусть? Что делать с этой очередной невменяемщиной?» - примерно такие мысли возникли после прочтения…ну, наверное, одной трети всех документов. Продолжать ужасно не хотелось! Сработал кумулятивный эффект: вкупе с утренней нервотрепкой новые протестные ощущения трансформировались в устойчивое отторжение новой непонятной деятельности. В общем, я ждал вечернего звонка Зильбермана, чтобы сказать ему, что это явно «не мое», и я намерен с ним распрощаться.

Но намерения остались намерениями, потому что вечером Зильберман банально не вышел на связь. Я оставался с недочитанными документами (то есть, невыполненной работой) и своими сомнениями до утра.

Первое, что я обнаружил проснувшись, это совершенно замечательное послание от Зильбермана, пришедшее на «аську»! Ну, не выдумаешь просто лучше!
«Андрей! Сходите и получите аванс – 500$. Код такой-то. Отправитель – Андрей Харламов, Никосия, Кипр. Получить можно в любом отделении «Вестерн Юнион». С собой необходимо иметь паспорт. Читаю Вашу работу. Выйду на связь в 19.00»

Неужто Евсей Абрамыч сделал правильные выводы?! Ну, не стоит трепаться со мной беспредметно и доставать больше, чем я способен выдержать! Я могу много и качественно работать, могу быть весьма полезен, но не стану я безропотно терпеть бесконечные лекции и экзамены!
В следующие несколько часов я, наконец, полностью обустроился и даже сделал небольшую перестановку. Кроме того, получил-таки свой аванс, после чего почувствовал себе совсем уже хорошо.

Правда, и здесь не обошлось без небольшого приключения. В самом ближайшем к нашему обиталищу банке, в окошке «Вестерн Юнион», девушка с ногтями, несовместимыми с работой на клавиатуре, по-московски нагло заявила: «Программа не работает. Со вчерашнего дня не можем связаться с центральным отделением. Вот, вызываю, а она слетает!» Сказано это было, правда, не мне, а впереди стоящему очень потрепанному белорусу, который зачем-то на ее бред нес свою околесицу типа: «Извините, пожалуйста вам. Поможите, люди добрые. Сами мы не местные. Голодаем и скитаемся». Ну, примерно так человек просил выдать СВОИ деньги, отправленные ему родственниками из Беларуси. Девушка с дикарскими когтями, видя, что история со слетающей программой никак не воспринимается клиентом (он как заводной повторял одно и то же: он уже несколько дней не ел, но вообще-то деньги ему нужны, чтобы «свалить» отсюда на родину первым паровозом), вытащила из рукава джокер всех местных ментов и чиновников. «А московская регистрация у Вас есть?» - убила она наповал несчастного бульбаша.

Несмотря на то, что белорус откровенно раздражал своей тупостью (ну, в самом деле, что может быть глупее, чем объяснять банку, зачем тебе нужны ТВОИ деньги?), я решил вмешаться: дальше это спокойно созерцать было уже просто неприлично! - Девушка, что Вы такое вообще говорите?! – вступился я – Какая регистрация?
Международная система денежных переводов «Вестерн Юнион» тем и славится, что, не открывая счет, с одним только паспортом можно в любой точке мира отправить и получить деньги! – очень уверенно процитировал я только что прочитанную на каком-то из банковских сайтов информацию. – И потом, что значит «программа не работает со вчерашнего дня»? Сейчас шестнадцать часов, а у Вас специализированное окно «Вестерн Юнион». Вы хотите сказать, что Вы сегодня весь день ничего не делали?

- А что я могу сделать, если программа слетает? – уже без прежнего пафоса, а скорее испуганно пролепетала столичная бездельница.
- Да Вы за сутки не решили проблему! – не на шутку разошелся я. – За это время можно было уже из Америки привезти специалистов по данному программному обеспечению! Вы просто «забили» на свои прямые обязанности! Вы не понимаете, что это более чем достаточное основание, чтобы Вас уволили сию же минуту? Позовите, пожалуйста, старшего менеджера или начальника Вашего отдела – все равно кого.

Девочку, что называется, как ветром сдуло. Зато, к моему удивлению, наконец, оторвался от чего-то, конечно, «сверхважного», доселе молчавший, как повешенный партизан, мальчик в соседнем окне:
- Я – старший менеджер зала. Вы извините за неудобство, но дело в том, что программа, действительно, слетела, и мы, конечно же, вызывали специалистов, но они… не справились. Говорят: нужно все переустанавливать, начиная от Windows. Обещали заняться завтра с утра. Все руководство в курсе. А Юля…наш операционист… она недавно работает – еще не все знает. Я приношу свои извинения и за нее, но раз уж так вышло… Все, что я могу сделать, это посоветовать Вам получить свои переводы в специализированном отделе «Вестерн Юнион» в гипермаркете «Перекресток». Это в 100 метрах отсюда. Еще раз, извините. Красавец! Что тут скажешь?! Даже если соврал насчет специалистов, сделал это убедительно и тонко! Вот, кто здесь свою зарплату отрабатывает на все 100! С таким старшим менеджером операционисты могут через день на работу выходить!

В «Перекрестке» получение денег из далекого и солнечного Кипра заняло всего 10 минут. Неприятно поразил курс. То есть, я, конечно, знал, что доллар уже больше года падает, но, как-то и не подозревал, что на сегодняшний день он пал так низко: 23 рубля за один «зеленый». Вот ведь любопытный момент: в свое время мы привыкли, прикидывая стоимость баксовой налички, умножать на тридцать. В голове так и остался этот алгоритм. То есть, пятьсот долларов изначально ассоциируются с пятнадцатью тысячами рублей. А между тем – всего-то 11,5. Какая-то совершенно несерьезная и несимпатичная цифра!.. Короче, я предпочел забрать аванс в натуральном выражении, то есть в виде пяти зеленых Франклинов.
Впрочем, вся эта невеселая математика не могла испортить мне настроения, ведь шел день, в котором я еще фактически не общался с Зильберманом (утро – не в счет! это, в соответствии с моим жизненным циклом, было как бы вчера). Более того, до связи оставалось еще целых два часа! Достаточно, чтобы прогуляться, привести в порядок мысли и психологически подготовиться к защите моего варианта презентации. А в том, что защищать придется каждое слово, сомнений не было никаких!

В 19 часов пунктуальный Зильберман вышел на связь, и выяснилось, что я… ошибался! Клянусь, это была одна из самых приятных ошибок в моей жизни! Видать, как-то особенно в этот день были расположены звезды, или что-то в этом духе, потому что несносный Евсей вдруг выдал буквально следующее:
- Мне понравилась Ваша редакция презентации. Я принимаю все, кроме первого пункта – это даже не обсуждается. Еще я сделал небольшие правочки – возьмите файл на сервере и посмотрите. Если с чем-то будете не согласны – обсудим. А так, удалите свои комментарии, исходные формулировки и оставьте только чистовик. Как закончите – вызовите меня. И Зильберман отключился. Одно это уже было чудом! Но самое главное, я даже как-то и не сразу осознал, настолько буднично это прозвучало: «всё принято»!

Смотрю файл с правками: да, действительно, всего несколько слов заменил на свои. Ну и на первую рекламную посылку наложил вето. «Хотите также говорить и легко понимать по-английски, свободно путешествовать по миру, вести бизнес и расширять контакты без переводчиков? Хотите все это, но Вам трудно дается язык, нет времени, выучили много слов, но все равно не понятно, о чем говорят Вам носители языка и что говорите им Вы? Есть средство! Наша уникальная система...» Тьфу ты, американский тупизм! Ну, да и черт с ним! ВСЁ ПРИНЯТО! Я сдвинул с мертвой точки работу, стоявшую полгода! Все еще не веря в реальность происходящего, я поделился новостью с Тимуром.
 - Этого не может быть, потому что не может быть никогда! - штампом и с абсолютной убежденностью отреагировал он.
- Я уже и сам ничему не верю. Может, сейчас одумается, и перезвонит, ну, типа: «Я вот тут перечитал… Нет, знаете, давайте-ка еще поработаем…»

За несколько минут я превратил рабочий бардачок под названием «новая редакция презентации» в просто ПРЕЗЕНТАЦИЮ. Теперь единственную и, наконец, законченную! Первые волны радости победы уже начали накатывать на высокие берега моего скепсиса. Не позволяя себе все же впасть в эйфорию, я отправил чистовик, в котором принял все зильбермановские правки. Я даже позволил себе чуть «прогнуться», приписав: «Со всеми Вашими замечаниями согласен». Ну, а чего уж там мелочиться? Если он принял несколько сотен моих конструкций, то чего бы мне и не закрыть глаза на несчастную пару-тройку «зильберманизмов»?! «Да бог уже с ними! Спокойствие дороже! Усомнись я хоть в чем-нибудь, однозначно будет полемика немого с глухим, а что еще более вероятно, она в очередной раз выльется в многочасовой монолог. К тому же, есть некоторый риск, что он «в отместку» может перекинуться на препарирование моих формулировок» - примерно такую защитку соорудил мой уже порядком подуставший и поднапуганный мозг.
Но, повторюсь, очевидно, как-то особенно благосклонно выстроились в тот день ко мне звезды. В ответ на мое уведомление по «аське» об отправке чистовика, Евсей, просмотрев конечный продукт, письменно(!) сообщил, что раз имеет место консенсус, то он прощается со мной до завтра. Связь, как обычно, в 9 утра.
«Ну, можно же работать, на самом-то деле!» - в ту минуту я был максимально оптимистичен за всю историю этой авантюры.

День третий (бестолковый)
Следующий день прошел под знаком рутинной переделки инструкций в соответствии с формулировками тех или иных этапов, операций, прописанных в моей версии презентации. Было, конечно, лестно, что она канонизирована Зильберманом, но и тут имел место очередной перегиб, да еще и помноженный на очередной маразм. Маразм заключался в том, что теперь мою работу дублировал кипрский коллега (Саша к тому времени уже была отстранена от этой деятельности и помогала Тимуру – точнее, делала вид, что помогает). Зачем? Подстраховка? Но на кой она нужна, если мне же вменена обязанность на этапе предоставления чистовика вычитывать и харламовские версии? То есть, теоретически я мог бы просто удалять его варианты и предоставлять свои или наоборот. Но нет же, я, не имея достаточной информации об особенностях их взаимоотношений, как дурак, добросовестно читал варианты «напарника». И уже при самой первой читке я столкнулся, на мой взгляд, со странностью, заключавшейся в том, что приказ Зильбермана «переделывать инструкции в соответствии с презентацией» понят моим опытным коллегой абсолютно буквально! То есть, он просто копировал куски в нужные места инструкции, совершенно не адаптируя конструкции к исходному тексту. То есть, мало того, что в итоге инструкции становились расширенными клонами частей презентации, так еще и в очередной раз терялась нормальная речевая основа изложения. С учетом квалификации нашего лингвиста это было несколько странным.

Но каково же было мое удивление, когда на замечание Зильберману об этом перегибе я получил: «Ну, так я же так и распорядился! Я же четко сказал: «В соответствии с презентацией!» Вот Харламов, в отличие от Вас, все понял правильно!» Ай да, Харламов, ай да, сукин сын! Вот что значит: опыт! Работая с Зильберманом не надо делать, как лучше, а надо – как он сказал! Я об этом догадывался, но принять никак не мог. А с учетом моего недавнего успеха, так и вовсе был дезориентирован. То есть, на этом этапе мне казалось, что не такой уж и непрошибаемый самодур наш Абрамыч! И если я могу сделать, как лучше, то и надо делать, как лучше.

Но не тут-то было! Первые мои инструкции полетели в мусорную корзину по причине того, что не выдержали конкуренции с харламовскими, на 70% состоящих из моих конструкций, выдернутых из презентации! Вот ведь, очередной вывих судьбы: мои новые тексты проиграли моим старым, но являющимися уже как бы чужими продуктами! Мне же было велено максимально «нежно», ничего не сокращая, а лишь «причесывая», отредактировать эти мои-чужие наработки! В итоге, по моим представлениям, день был потерян. Но, что странно, Зильберман как-то спокойно отнесся к этому факту. Все-таки, иногда прагматик в нем как-то поглощал зануду: он получил то, что и хотел получить и его, кажется, не волновало, кто именно из «дублеров» отработал в холостую.

Впрочем, нельзя сказать, что я был совсем бесполезен. Так, например, вычитывая чистовик, я все же правил или указывал на самые вопиющие речевые огрехи. И в одном из случаев, совершенно нечаянно, вскрыл реальную методологическую ошибку. Позже я обнаружу и еще одну, но уже более осмысленно, но тот случай будет рассмотрен отдельно, как во многом определяющий, и, можно сказать, поворотный пункт в наших взаимоотношениях с Зильберманом. Сейчас же я просто привел конструкцию в божеский вид, разукрасив ее в числе прочих правок соответствующим цветом, дабы наш главный цензор имел возможность быстро ознакомиться с замечанием.
Реакция была насколько неожиданной, настолько и импульсивной! Он взахлеб хвалил меня (за бдительность, которой вовсе и не было!) и на чем свет стоит ругал Харламова. Ну, еще бы! Реальная ошибка, ломающая логику методологических выкладок учебного продукта и, естественно, путающая потенциального ученика! Он тут же вызвал на «скайп» виновника, распорядился включить режим конференции, чтобы и я мог участвовать в обсуждении ситуации. Но, конечно, никакого обсуждения не случилось. Зильберман примерно полчаса как мальчишку отчитывал Харламова, объясняя к каким вселенским проблемам могла привести такая ошибка. Тот беспомощно мычал, пытаясь объяснить, что никакая это не ошибка, а всего лишь описка. Его, естественно, никто (ну, разве что, кроме меня) не слушал. К концу разговора Зильберман вынудил своего лучшего и старейшего работника публично признать, что он – «лох», дилетант и почти что враг зильбермановской системы обучения.

Практический результат: Харламов признал, что в двух(!) местах нужно исправить одно слово на другое. Всё! В общем, Зильберман в очередной раз решил проблему по-зильбермановски. Я же чувствовал себя не в своей тарелке от того, что, во-первых, был виновником этой волны, а, во-вторых, при мне унизили человека. Между тем, Зильберман, напротив, был доволен тем, что я присутствовал при этой публичной порке.
- Вот видите, Андрей! Как важно все перепроверить! – явно повеселев, и с каким-то нездоровым возбуждением выдал Евсей. - Я Вам очень благодарен, что Вы обратили внимание на эту ошибку (да не обращал я внимания на ошибку!). Харламов, конечно, специалист высокого класса, но и «на старуху бывает проруха»! Хорошо, что Вы все слышали – так Вы быстрее поймете мои методы работы.

Ничего не скажешь: очень честно! Да только я давно уже понял их основу: держать всех в «черном теле», не упуская возможности поставить человека «на место», подавив его волю, гордость и самоуважение. Но неужели это может быть продуктивной стратегией в долгосрочной перспективе? Как он не видит и не понимает, что от таких методов мотивация падает ниже плинтуса, и, в итоге, люди бегут от него, как от чумы? Не понятно – вроде же не глупый человек во многих отношениях… Но и это еще не было точкой моего третьего рабочего дня. Замечу, что это была суббота, и заканчивали мы где-то в районе 11 часов вечера. Уже под занавес, во время обсуждения одного из последних моих замечаний, я, расслабившись от того, что, в принципе, все проходит довольно гладко, позволил себе внести рацпредложение. Суть его заключалась в том, что наша основа – спиральный, будь он неладен, метод – никак не может быть сходу понята обучающемся без дополнительной инфографики. То есть, я предложил пояснять его графической схемой. На что Зильберман ответил, что он согласен с идеей и у него уже даже есть заготовка, обозванная им почему-то «диаграммой» (поверьте, совсем не одно и то же, когда речь идет об учебной методике!). Я попросил выслать ее мне. Ознакомившись, я совершил, возможно, главную ошибку, ставшую первым камнем в лавине последующих противоречий в наших отношениях. Я сказал, что нахожу ее довольно примитивной.

- И Вы знаете, как ее улучшить? – сказано было так, будто речь идет о решении пресловутой теоремы Ферма.
- Да, я определенно вижу, как ее улучшить, – совсем без пафоса ответил я. И я видел, как ее улучшить!
- Ну, хорошо. Завтра у Вас выходной. Я полагаю, найдете время на творчество, - как-то слишком уж иронично, почти игриво ответил он. – А, кстати, в каком графическом редакторе Вы будете ее рисовать?
- Какая разница? Могу в фотошопе, могу в кореле. Я предоставлю графический файл любого формата, пригодный для дальнейшего его размещения где угодно.
- Нет, вы все-таки согласуйте с Тимуром, в каком формате нужно. Вы можете его пригласить – сейчас же и обсудим…

Нет! Только не это! Иначе мы будем еще полчаса слушать не столько о том, в чем надо рисовать схему, а почему важно друг с другом договориться, в чем именно.
- Тимур уже спит, - соврал я. – Я завтра непременно его спрошу, не волнуйтесь.
- Ну, ладно, - разочарованно выдохнул наш скучающий американский пенсионер. – Тогда до понедельника. В 9 часов – связь. Только… Скажите, а Вы не будете возражать, если завтра я… ну, чисто поинтересуюсь, как у Вас дела?

Обратите внимание на конструкцию! Это ж ведь чудо какое-то - просто не возможно сказать: «Нет! Я буду возражать!» Теперь я понял, почему для Евсея Тимур каждое воскресенье якобы уезжает на родину – в Тулу. Иначе ведь не отвяжешься! Вот и мой язык каким-то совершенно непостижимым образом выдал:
- Нет, не буду…
Отрубить предательский орган!

Тем временем (а был уже час дня!) начали просыпаться лица «без определенного места жительства», добротой Тимура «прописанные» в моей будущей комнате. Тепло поздоровавшись со мной, как старым знакомым, они на правах старожил оккупировали ванную комнату, к слову сказать, совмещенную с санузлом. Я снова пролетал мимо душа! Это уже начинало напрягать.

Воспользовавшись тем, что квартиранты временно покинули занимаемую площадь, Тимур кинулся экстренно перетаскивать туда компьютеры, стараясь, наконец, оборудовать мое рабочее место согласно распоряжению Евсея. Делал он это так суетно, что у меня сложилось впечатление, будто он боится не успеть закончить раньше, чем кто-нибудь из них скажет ему что-то вроде: «Эй, парень! А ты что это тут себе позволяешь в нашей комнате?» Из чего я заключил, что вопрос их выселения еще остается открытым! То есть, конечно, нет никакого труда выгнать людей с территории, на которую они не имеют никаких прав, но… очень, знаете ли, не хотелось скатываться до животного поведения. К тому же, совершенно очевидно, что из квартиры они никуда не денутся, - просто потому что некуда. Саша обитает как автономная единица, значит, ее жилплощадь в роли ночлежки для любого из них отпадает. На кухне разместиться негде, а значит, изгнание их из моей комнаты автоматически означает заселение к Тимуру. Это на площадь квадратов в десять, заставленную офисной мебелью с небольшим диваном! Втроем! И это в то время, как я один займу квадратов двадцать с огромной кроватью и еще свободным «танцполом», на котором, при желании, можно было бы разместить штук 50 корейцев! С другой стороны, в отличие от них, я-то тут не просто обладаю какими-то правами, я приехал сюда работать! И мне действительно необходимы для этого сносные условия для существования! И вообще, почему это становится моей головной болью? Если бы я вздумал поселить в коммуналке своих родственников и друзей, я бы рассчитывал на свои возможности, а не распихивал бы их по соседям! Более того, я бы спросил этих самых соседей, не возражают ли они против того, что мои постояльцы будут пользоваться общими благами, создавая, очевидно, никому не ненужные проблемы.

В общем, я уговорил себя, что прав.
- Тимур, знаешь, я подумал, что, как бы это ни было тебе неприятно, но именно ты должен сообщить своим родственникам и друзьям, что они покидают эту комнату. И чем раньше ты это сделаешь, тем лучше, потому что я, в конце концов, хотел бы переодеться с дороги. А пока здесь всюду чужие вещи и фактически другие хозяева, мне элементарно некуда повесить-положить свой гардероб и к тому же меня совершенно не «греет» перспектива устраивать здесь публичный стриптиз. Это понятно? Ты же не считаешь, что я требую от тебя чего-то нереального? – сказав последнюю фразу, я мысленно содрогнулся – Зильберман уже во мне! Эта зараза пустила корни! Я уже на автомате задаю манипуляционные вопросы, а скоро стану часами нудить, переспрашивая и перепроверяя всё и вся! А-а-а-а-а! Мама, мы меня теряем!

- Да, конечно, все нормально, - ответил он то, что и должен был ответить. Однако его лицо на какой-то момент приобрело недоуменное выражение, как будто он был чему-то удивлен. «Да? Вот ты, значит, как? А нам-то показалось, что ты простой парень… Мы-то были уверены, что ты сам предложишь поставить тебе раскладушку на кухне…» Впрочем, возможно, мысли его были много проще и содержали только один вопрос: «Как же им это сказать???» Так или иначе, он был крепко озадачен. Не успел Тимур как следует проверить работу спецпрограмм на моих компьютерах, как «проснулся» «скайп», возвещая о пробуждении нашего мучителя. Он в очередной раз продемонстрировал навыки ясновидения, начав с уточнения деталей функциональности моего рабочего места:
- Андрей, скажите, Тимур далеко сейчас от Вас? Позовите его, пожалуйста. Тимур, ты все новые версии программ установил? Все четко идет, не слетает, как обычно у тебя?
- Да, все нормально, - неопределенно ответил тот. А вот не стоило бы!
- Что значит «нормально»? Я конкретно тебя спросил: «все ли программы работают, не слетают ли как обычно?» Вот как же ты можешь мне это объяснить, что я задаю один вопрос, а ты отвечаешь на какой-то другой?
- Я т-т-только что их установил и еще н-н-не знаю: слетают или н-н-не слетают…- немного заикаясь ответил тот. Когда я впервые это услышал, мне показалось, что… показалось. Как выяснилось позже, проблема, действительно, имела место, и, как водится, проявлялась в моменты чрезмерного волнения.
- Даже сейчас не буду спрашивать, чтобы не переутомлять твой мозг, почему ты их только что установил, а не, скажем, вчера, - издеваясь, все же «сжалился» Зильберман. – Меня волнует только один вопрос: я могу рассчитывать на то, что если мы сейчас их запустим, то все пойдет, как надо?
- Я же сказал: н-н-не знаю…
- Ладно, тогда давай вместе проверим. Включи, скажем, урок первый в третьем цикле…

Далее Зильберман прогнал его по всем программам, заставляю включать то одну опцию, то другую, то кавырнадцатую. На очередном приказе Тимур запнулся. Виртуальный «подзатыльник» прилетел в ту же секунду:
- Вот смотри, Тимур, я тебя полгода учу, как показать упражнения практики. И каждый раз ты забываешь. Почему же твоя голова не держит это?
Уже задерганный Тимур промычал что-то невразумительное, вроде того, что «тут написано операция не может…»
- Тимур, компьютер тобой управляет или ты им? – спешно перебил его Евсей. - Кто кем управляет, Тимур? Ну, так я ж тебе сказал: открой то-то. А ты говоришь: «а у меня здесь было написано»…
- Я все понимаю, просто во время нашего разговора было открыто несколько окон. И я не успел переключиться с одного на другое.
- Что значит «было открыто»? - В голосе Зильбермана заметно прибавилось истеричности. Он начинал расходиться не на шутку. - Ты же открываешь, а не кто-то. Очередное твое непонимание логики задачи. Очередная твоя работа как компьютера, а не человека.

Ты как компьютер, а не как человек. Ты как плохой компьютер, понимаешь? Хороший компьютер сейчас заменяет человека, а ты никак не можешь человеческие функции выполнить! Вот, Андрей, видите, с кем приходится работать? – переключился он, наконец, на меня.
Я предательски промолчал: поддакнуть было бы совсем мерзко, да и не возможно для меня, а защищать – бессмысленно. Впрочем, отмолчаться по поводу второго персонажа Ольховки возможным не представлялось. Не дождавшись в течение нескольких секунд от меня никакой реакции, Зильберман, с нескрываемым раздражением сам перешел к моей проблематике:
- Вы ознакомились с презентациями? Что скажите?
- Мне не нравятся обе, - был краток я.
- Что именно Вас не устраивает?
- Всё: речь, формы рекламных посылок. Всё не устраивает.
- Мне, если честно, тоже пока не нравятся обе презентации. Скажите, а Вы можете их улучшить?
- Ну, а что б я тут делал, если б не мог? Конечно, могу. Только не понимаю, почему Вы употребляете множественное число. Я буду работать с базовым вариантом, – я чудом сдержался, чтобы все-таки не выразить свое отношение ко второму. – Нам ведь нужна одна презентация, а не десять, не так ли?- добавил я, сам не сразу поняв, что с одной стороны, тонко подкалываю его, а с другой, использую его же прием заканчивать мысль риторическим вопросом, заставляющим собеседника играть вторым номером. Впрочем, он вывернулся, элементарно проигнорировал мой вопрос-выпад.
- И как Вы думаете, сколько времени Вам на это потребуется?
- Думаю, не меньше двух дней, - зачем-то поскромничал я: определенно нужно было просить больше!
- Два дня? – искусственно возмутился Зильберман, как будто речь шла о редактировании пары-тройки страниц текста. – Конечно, нам бы нужно скорее, но раз Вы говорите, что не меньше… Пусть будет два. Раз уж Вам столько необходимо…

Весь комплекс последних фраз прозвучал как: «Ну, раз уж Вы такой тормоз…» Я молча «проглотил», как-то почувствовав, что срок его вполне устраивает, а нудит он исключительно потому, что, во-первых, иначе не может, а во-вторых, пытается подстегнуть меня впредь заявлять как можно меньшие сроки. В общем, типично торгашеское поведение: «ладно, раз уж ты такой бедный, отдаю почти задаром, себе в убыток». Реальная же цена при этом – в два раза ниже.
- Что ж, ну тогда давайте, приступайте. Я выйду на связь в 21.00 по Москве – чисто поинтересуюсь, как у Вас продвигается работа, есть ли какие вопросы…
- У меня не будет никаких вопросов, - не сдержался я, ужаснувшись, что придется еще раз сегодня его слышать.
- Почему Вы так уверены? У Вас и в прошлый раз не было никаких вопросов, а должны были быть, - припомнил он мне мой «прошлогодний косяк».
- Потому что вопросы у меня могут быть и, скорее всего, будут, когда я доберусь до технологии. А сегодня я вряд ли закончу общую часть, где нужна чисто литературная правка, - выкрутился я.
- Ну, хорошо, не буду Вас сегодня беспокоить, - как вроде, сдался Евсей, кажется, утвердившись в мысли, что я не его тип подчиненного, но пока меня лучше не рихтовать под себя.

Я же уже тоже достаточно изучил его, чтобы не обольщаться этой победкой: было ясно, что она локальна, и уже завтра будет если не реванш, то, по крайней мере, все та же нудно-навязчивая тягомотина. Мне неожиданно пришла в голову мысль, что случись чего в его семье… В общем, суд присяжных, наверняка, оправдал бы его жену…
Хочу напомнить, если кто забыл, шел первый день моего пребывания в Москве. Все еще первый день. Мне же казалось, что я еще с прошлого заезда никуда не уезжал, а все это время провел в кошмарной пыточной г-на Зильбермана. И предложи мне тогда кто-нибудь заменить экзекуцию под названием «изнасилование мозга в грубой форме по-Зильбермановски» на какую-нибудь банальную физическую пытку, я бы согласился, не колеблясь. А шел всего лишь первый день…
И ладно бы только Зильберман «украшал» его своей неотразимой персоной! К пяти часам вечера меня уже стало «потряхивать» от того, что в моем быту упрямо ничего не меняется. Чемодан по-прежнему оставался нетронутым, душ – в полуфантастических грезах, а милейшие «тимуровцы» банально игнорировали свое бывшее пристанище и заодно меня, занявшего в нем скромный клочок площади в районе письменного стола. Очевидно (и небезосновательно!) они опасались, что, как только попадутся мне на глаза, я банально заставлю их собрать свой скарб и выместись из моей комнаты. Избегал встречи со мной и Тимур, обещавший способствовать этому процессу, но, то ли так и не сумевший донести недобрую весть, то ли посланный с нею подальше.

Пока же по всем внешним признакам я скорее соответствовал статусу гостя, чем хозяина, у них, как вроде, оставался какой-то шанс. Ну, например, на то, что Зильберман достанет меня настолько, что я свалю уже сегодня. Или, что я все-таки попрошу на ночь предоставить мне раскладушку. В общем, евсей их знает, на что они там рассчитывали, но то, что без «ускоряющего пендаля» комнату они не освободят, часам к восьми вечера стало совершенно очевидно.

Стыдно сказать, но на излете проклятого четверга меня нервировало уже все подряд, и я докуривал вторую пачку сигарет за день. Наша «группа продленного дня» спать явно не собиралась, а напротив, усердно себя развлекала, чем могла. Кто-то смотрел видео, кто-то слушал музыку, кто-то вдруг решил, что самое время для готовки. Все это мало способствовало рабочей обстановке, так как дикая какофония звуков свободно преодолевала больше декоративную, чем изолирующую межкомнатную дверь. Конечно, вполне нормальным было бы пройти по квартире и вежливо попросить всех приткнуться и приткнуть свои компьютеры. Ни секунды не сомневаюсь, что этот «интернационал» пошел бы навстречу. Но что-то в подобной перспективе казалось мне неприятным. Возможно, было противно от мысли добавить нудятины в дом, где ею итак все пропитано насквозь. Да еще и в первый же день своего пребывания. Несимпатичное начало.

Еще чуть позже, возникла мысль, что большая часть «ольховцев» сегодня и не уймется вовсе, потому что будут выжидать, где именно соблаговолю свалиться я. До маразматичного далеко оттянув «разборы» по самому животрепещущему вопросу я все же родил, наконец, уникальное решение! Очевидно, вы уже поняли, что вариант жестко выставить их с моей территории был для меня неприемлем, равно, как и вариант просто уступить ее. Эта дилемма и вызывала диссонанс, вытрепавший мне в итоге все нервы. Но красивый ход все же был найден!

Я зашел в комнату Тимура, где на тот момент аккумулировалась тройка моих мучителей, и произнес, на мой взгляд, архихитрую (или архимудрую, как хотите) речь:
- Ребятки, - обратился я к ним, - совершенно очевидно, что у нас тут имеет место проблема, обсуждение которой мы все почему-то весь день избегаем. Вам, конечно, известно, что Евсей выделил мне отдельную комнату для проживания, и она, в некотором роде, на сей момент занята вами. Так вот, я понимаю, что свалился вам «как снег на голову» (хотя это и не было правдой! Фраза была необходима для нужного фона), и вы к этому не успели подготовиться. В итоге мы имеем количество спальных мест меньшее, чем количество фактически проживающих. Сообщаю вам, что я нашел локальное решение этой проблемы. Поскольку сегодня вы как бы жертвы обстоятельств, я намерен поступить по-человечески и оставить эту комнату за вами еще на одну ночь. Я все равно собирался работать, так что я с ноутбуком перебираюсь на кухню. Но! В 9 у меня будет связь с Зильберманом. Часам к десяти я планирую любой ценой отвязаться от болтливого дедушки, потому что, очевидно, буду уже не совсем живой. Так вот, я очень рассчитываю на то, что на момент окончания разговора с Евсеем, очередь отдыхать в СВОЕЙ комнате в нормальных условиях наступит и у меня. Это станет возможным, если, повторюсь, где-то к 10 часам вы полностью освободите занимаемую территорию. Таким образом, у вас будет целый день, чтобы придумать, как и где вам обитать, а сегодня пусть все будет, как есть.

- Да, хорошо, договорились, - среагировал брат Тимура Саша, Маша же даже не повернула в мою сторону головы. Ну, точно, эта особа чувствовала себя здесь хозяйкой и рассчитывала, что я поведу себя скромнее, подселившись, скажем, к Тимуру или еще куда-нибудь! Нет, девушка, такой номер со мной не пройдет!
Я ушел работать намного более довольным жизнью, чем был все последние 16 часов. Перспектива обрести покой четко обозначилась на горизонте, более того, для нее совершенно конкретно было определенно время наступления. Всего-то и осталось переждать каких-то 10 часов. Теперь я, перебравшись, как и обещал, на кухню, работал в режиме обратного отсчета. До «счастья» оставалось 9 часов… 8 часов…7…

И работа пошла! Я вновь, как и дома, каждую правку снабжал комментарием, и чем дальше я продвигался, тем все более уверенно себя чувствовал на фоне всех разработчиков этого бреда, называемого презентацией супер-пупер метода «Зильберман-его жена и Ко».
Между тем, мои проспавшие полдня сожители, явно не собирались укладываться. А напротив, разбудив Сашу и Тимурку, саботировали ночную вылазку в магазин. Выйдя из дома часа в 3 ночи, они пропали как минимум на час, а вернулись с огромной кучей пакетов, наполненных всякой всячиной. В частности, была приобретена бутылка Bacardi и 4 литра колы – предполагался коллективный просмотр какого-то дивиди-фильма под коктейли.

Порадовало, что пригласили и меня. Я отказался, сославшись на какую-то абсолютную необходимость сдать редакцию общей части презентации уже завтра. Это, как ни странно, расплавило лед во взаимоотношениях с Машей. По всей видимости, девочке уже пришлось в этой жизни изрядно попахать в жестких условиях, и ей импонировал чужой трудоголизм. Поэтому ее критическое замечание в мой адрес прозвучало не как осуждение, а больше, как сочувствие:
- Это не правильное поведение. Он этого не оценит. Я тоже поначалу «упиралась» ночами. Ни копейки прибавки, ни доброго слова так и не дождалась. Наоборот, он только будет больше нагружать и больше ныть, если не успеешь,- авторитетно заявила она.
- Да мне не столько нужна его оценка, сколько своя, - неожиданно для самого себя разоткровенничался я. – Чтобы чувствовать себя нормально в любом проекте, мне нужно собственное значимое достижение. Пока его нет, я – никто, ну и, чувствую себя соответственно. Как только оно появляется, я меняю диспозиции с работодателем. Как только, в данном случае, я сделаю эту презентацию, а чуть позже досконально разберусь с технологией, я буду иметь моральное право бороться с его давлением.
- Ну, попробуй. По-моему, это голяк, - не сошла со своих позиций Маша, однако в голосе вдруг появилась какая-то дружественная нотка. Ей, безусловно, хотелось, чтобы хоть кто-то хоть в какой-то мере поставил Евсея на место!

…Окончательно угомонились они где-то часам к шести, предварительно стащив посуду на кухню и завалив ею раковину, а также заставив все свободное пространство тарелками с недоеденными чипсами, орешками и прочей ерундой. Я обратил внимание, что «вернулось» и полбутылки Bacardi. «Здравствуй, племя молодое, незнакомое!» Я уже заканчивал общую часть, когда последний из Могикан – Саша (который, он), задержавшись в моей временной вотчине, вдруг ни с того ни с сего, задал вопрос:
- Ты, случаем, не читал Липскерова?
Я давно заметил, что имена авторов различных художественных произведений, сами их названия, а также хобби нередко работают как пароли. «Как ты сказал? Чехов, Мастер, Захаров, Тарантино, Наутилус, Футбол? Да, проходи! Свой!» Я обожаю Липскерова, но мне не доводилось идентифицировать «своих» по этому писателю. И вдруг, тут… Я только успел кивнуть, как мой ночной (или уже утренний?) собрат по литературным пристрастиям добил окончательно:
- Это мой любимый писатель. Я считаю, он – реинкарнация Булгакова. До него ведь, после булгаковского «Мастера», не было ни одного произведения, где был бы такой же мощный сплав любви, грусти и мистики.
Несмотря на спорность высказывания (в части «ни одного»), я был просто ошеломлен самим фактом того, насколько вдруг расщедрилась судьба, подкидывая мне такие вот подарки! Передо мной стоял почти незнакомый мне человек, в нестиранной с прошлого Нового года майке, человек, зливший меня сегодня весь день самим фактом своего существования на Ольховке, и… ставший в одно мгновенье в один ряд с самыми близкими и интересными мне людьми. Мы быстро обменялись прочими паролями. Помимо еще ряда общих кумиров из литературно-художественной среды, совпали совсем уж редкие метки: преферанс и шахматы!

Мы проболтали до восьми утра, обсуждая все подряд, жадно ища и находя общие точки соприкосновения во взглядах, местами спорили без цели придти к какой-то призрачной истине, а просто получая удовольствие от качества мышления и навыков вербализации мыслей…
Я прервал эту коммуникативную феерию, сославшись на то, что должен «добить» работу, запланированную на ночь (и это было правдой). Уходя спать, мой потрясающий собеседник, поблагодарил меня за эти часы, сказав, буквально: «Не часто удается так вот поговорить. То есть, совсем редко даже. Спасибо!» Я согласился с ним и тоже поблагодарил за общение, выразив уверенность, что еще, конечно, продолжим.
…После этого мы прожили рядом, в одной квартире, ровно неделю. За это время мы перекинулись не более чем десятком ничего не значащих бытовых фраз. Повторения того утра так и не случилось. Было некогда. Мне.

Еще находясь под впечатлением от общения с мыслящим существом, в совершенстве владеющим русской речью, я вновь углубился в творчество существ, чья речь, мягко говоря, оставляла желать лучшего. Да, что там речь! Местами жуткому насилию подвергалась и логика! Чего только стоит, скажем, следующий шедевр: «Изучая лексику одного блока от урока к уроку в первом цикле, вы обеспечиваете знакомство с изучаемой лексикой». Изучая лексику, вы обеспечиваете знакомство с лексикой!!! «Да, неужели?!» - не сдержался я, в очередной раз украсив текст ремаркой красного цвета.
К 9 часам утра, закончив, наконец, «издеваться» над продуктом коллективного разума Зильбермана и всех моих предшественников, я отправил файл с новой версией презентации, снабженной необходимыми (и не очень) комментариями, на е-мэйл нашего американского благодетеля. Не прошло и пяти минут, как Зильберман «постучался в аську». Это новость! До сих пор он предпочитал ей «скайп».
 «Почему Вы высылаете мне работу на личный почтовый ящик, а не используете ftp-сервер?»- раздражение чувствовалось даже в печатном тексте. А вот прокольчик у Вас, господин американец! Не давали Вы мне адрес сервера! Не известен он мне, в отличие от Вашей простой электронки! А может, я снова должен был предугадать факт его наличия или выяснить это у Тимура? Как-то надо ответить, не подставляя ни себя, ни его… Да, конечно же: защита нападением – лучший способ!
«Потому что, во-первых, ранее мы обменивались информацией исключительно посредством электронной почты. А во-вторых, ftp-сервер традиционно используется для обмена «тяжелыми» файлами. В норме пересылать «легкие» вордовские тексты по электронке».
Так вот! Знай наших!

Нет, не был бы Зильберман Зильберманом, если бы так это оставил! «Скайп» запиликал через мгновение после отправки сообщения.
- Андрей, с добрым утром, как спалось на новом месте? – в очередной раз попытался дезориентировать меня неожиданной сменой амплуа мой обчитавшийся психологических книжонок работодатель. По опыту я уже знал, что через пару общих вопросов последует возвращение в образ «злого полицейского».
 - Никак не спалось. Я работал всю ночь, - гордо парировал я, убежденный в том, что это должно произвести впечатление и сломать выбранную им стратегию. Не тут-то было!
- А почему Вы не спали ночь? Как же Вы будете сегодня работать? Вы же таким образом, путаете мне все планы.

«Ну, черт возьми! Да, посмотри же ты, наконец, что именно я тебе прислал, чем столько болтать! Никак я не буду сегодня работать! И мне плевать на твои планы, потому что я закончил работу, которую обещал тебе закончить только к сегодняшнему вечеру!» - очень хотелось в ту секунду прокричать мне в микрофон. Но, сделав очередное усилие над собой, я сократил всю тираду до одной реплики:
- Я выслал Вам законченный вариант презентации в моей редакции.
- А какой в этом смысл? У меня же сейчас ночь, я сейчас собирался еще раз рассказать Вам основы нашей методики и планировал лечь спать. Я все равно не буду сейчас читать презентацию. Ну, не идиот?! Нудить час (как минимум!), осчастливливая меня бессмысленной болтовней, он, значит, был готов и уже потерял 20 минут ни на что, а потратить полчаса на чтение «долгожданной» презентации не может? Это так у него «горела» эта работа?! Да и не читай! Можешь считать, я сдам тебе работу только вечером, и оставь меня в покое до тех пор! Чувствуя себя абсолютно правым, да к тому же и имеющим право оскорбиться (хотя, на самом деле, состояние психики на тот момент уже достигло той степени торможения, когда внешние стимулы не способны вызывать по-настоящему бурных реакций), я позволил себе быть категоричным:
- Я сейчас ложусь спать, - безапелляционно заявил я. – Думаю, что проснусь часов через пять. Если к тому времени Вы сыщите возможность прочитать мою презентацию, вызывайте – обсудим. Если нет – значит, обсудим позже.

Конечно, был соблазн надавить «отбой». Но это же все равно, что хлопнуть дверью! Этим всегда нивелируются все только что «отбитые» позиции. Нет, подождем. Я терпеливо «пялился» на микрофон, будто именно он должен был транслировать обратную реакцию. Микрофон, как ему и подобает, молчал, я аутентично покачивал головой, а пауза висела.
- Ну, хорошо, отдыхайте, - выдавил, наконец, из себя американец. «Как только ты решишь все скопившиеся у него проблемы в соответствии со своей квалификацией, он выкинет тебя из проекта к чертовой матери с чувством глубочайшего удовлетворения!» - очень спокойно и цинично (возможно, что и вслух) сказал себе я и пошел истреблять как класс местных «бомжиков». Однако на этом фронте воевать вовсе и не пришлось. Пока я «бодался» с Зильберманом, из моей будущей комнаты в компьютерную уже протянулся «Шелковый путь». Очень похожие в эти минуты на челноков-торгашей наши квартиранты перетягивали довольно внушительные баулы, сумки, пакеты, пакетики… Да где же это все там, у Тимурки, разместится?! Укол совести преодолел даже броню общей заторможенности, вызванной моим геройским бдением. «С другой стороны, это все настолько мало совместимо с нормальными условиями для существования, что, скорее всего, так они быстрее найдут, где им обитать достойно» - успокаивал я себя.
Едва переезд был завершен, я «замертво» свалился спать в СВОЕЙ комнате! Первый круг был пройден. До этого счастливого мгновения я не спал 30 часов.

Зато вопросы были у моих родственников. Ко мне. И много. Много-много вопросов. Куда? Зачем? Ты же только что устроился, а как же эта работа? Какие еще перспективы? А я? А как же мы? Наши планы? Когда приедешь домой «на побывку»? Какой срок самоопределения там? Разве это деньги? Ты все взвесил? и т.д. и т.п нонстопом слушал я от различных близких мне людей в оставшиеся до отъезда три дня. Были даже слезы.

«А могу ли я не поехать?» - спрашивал я себя сам. То есть, чисто теоретически, конечно, могу. Всего и делов-то: написать Зильберману, что передумал. И всё – земля не разверзнется. Но, имею ли я, ну… что ли, моральное право так поступить? Я как бы не суеверный, но ведь есть же такое: проигнорируешь всего один раз случай, знак, некую перспективу неизвестно чего, буквально свалившуюся на голову и… И ничего. Долго-долго ничего. Одна рутина... А для меня рутина – это смерть.

С другой стороны… Ну, а вдруг, все-таки, это – реальный шанс? Да, вероятность ужасно мала. Но вдруг? Разве вы, в минуты, когда кажется, что жизнь идет как-то не так, никогда не возвращаетесь мысленно к ситуациям, когда все можно было изменить? Ну, или хотя бы попытаться…
В биографии каждого есть такие ситуации. И я не хочу, чтобы в моей эта стала очередной.

Дублер(ша)
С момента появления в моей жизни Зильбермана различные сюрпризы и неожиданности посыпались как из рога изобилия. Как будто где-то все это скапливалось, дабы не мешать процессу приобщения меня к мещанству, а теперь, когда я вдруг, в одночасье, стал предателем размеренного уклада жизни, где-то там что-то прорвало.

Очередной сюрприз поджидал меня сразу по приезду в Москву. Уже с порога выяснилось, что за время моего отсутствия в команде «тимуровцев» прибыло. Причем, официально: к нам присоединилась калининградка Саша, небольшой фрагмент творчества которой мне уже как-то доводилось рецензировать. Это сразу насторожило. Зачем она здесь? Как я понял, по роду заданий, поручаемых ей Зильберманом, она занимается тем же, чем и я предполагаю заниматься на первых порах. Но, после того, как я дал согласие на участие в проекте, на мой взгляд, она, становится совершенно лишним звеном. Зильберман перестраховывается? Конечно, это не очень приятно, но логично. Он просчитывает все варианты и это… вызывает уважение. Злиться можно, только если сел играть с дураком. И то – на себя. Хороший игрок - всегда подарок. Даже если он играет против тебя.
Мои подозрения подтвердились еще до пробуждения «конкурентки». На мой прямой вопрос Тимуру: «И зачем она здесь?», получил неубедительное: «Сам не понимаю…» При этом он как-то неуместно многократно пожал плечами и, что хуже всего, не выдержав взгляд, отвел глаза в сторону. Хотя, почему «хуже»? Напротив – все стало ясно: Саша – мой дублер и конкурент. «Ну, что ж, может это и неплохо, поскольку обещает придать новой деятельности оттенок остроты и пикантности!» - явил я пример позитивного мышления.

Через несколько минут состоялось и знакомство с визави. Произошло это в несколько скомканной форме, так как инициировал его Зильберман, выйдя на связь раньше обычного. Пока он приветствовал меня, уже как участника проекта, Тимур кинулся будить Сашу стуком в дверь ее отдельной комнаты и сакраментальным кличем: «Евсей – на связи! Срочно давай в компьютерную!» Компьютерной, кстати, называлось место обитания Тимура – нежилая по первоначальной задумке нашего работодателя комната, заставленная соответствующим оборудованием.
Саша появилась как вымуштрованный солдат уже через пару минут. Естественно, минуя душ и прочие утренние процедуры, – Евсей же на связи! Впрочем, двадцатичетырехлетняя девушка может себе это позволить без серьезных потерь и излишних переживаний по поводу собственного антуража! Она явно была уверена, что выглядит очень даже ничего. И она выглядела очень даже ничего!

Наш заокеанский «друг», как и подобает хозяину, сразу взял инициативу в свои руки, представив нас друг другу:
- Андрей, Саша будет помогать Вам в редактировании презентации и инструкций – она уже по моему поручению занимается этим. Саша, я пригласил Андрея…(пауза) Александровича на роль руководителя проекта, поэтому, кроме того, что Вам поручаю я, будете делать и все, что поручит Вам он, – четко субординировал нас Евсей. Приветливо улыбавшаяся доселе Саша, резко изменила выражение лица, а чуть позже и вовсе спряталась, уткнувшись в стоящий у нее на коленях ноутбук.
«Будет не просто…» - подумал я. Евсей между тем продолжал:
- Саша, я только что просмотрел Ваш вариант презентации, который я специально поручал Вам сделать к приезду Андрея Александровича. Я пока не буду давать свою оценку. Я хочу, чтобы это сделал он. Поэтому, Андрей, Вы сейчас посмотрите, что сделала Саша. Заодно, посмотрите, на основе чего она это сделала. Дело в том, что презентация, как я Вам говорил еще когда Вы были дома, – это основа. Это главное, отчего будем отталкиваться и в производстве инструкций. Так вот, осознавая значимость вопроса, я попросил одного из своих самых опытных работников – лингвиста кипрского центра Андрея Харламова тоже представить свою редакцию. Вот на ее основе и работала Саша. То есть, Вам уже не нужно смотреть тот вариант, что я Вам присылал, а изучайте эти два. Когда я проснусь и выйду на связь, а это будет в 2 часа дня по Москве, я хочу, чтобы Вы мне дали общую оценку работы и Харламова и Саши и указали на неудачные моменты в обеих редакциях. Задача ясна? Ну, тогда приступайте! До связи!

Вот так – четко и понятно Зильберман, даже не дав мне времени распаковать чемоданы, отправил читать и анализировать творчество наших авторов общим объемом 160 стандартных листов цифрового текста. На все про все у меня было 4 часа – примерно столько и нужно, чтобы, не отрываясь от монитора, хотя бы бегло просмотреть оба варианта и сделать цветовые пометки неудачных фрагментов. Естественно, ни на что кроме времени просто не оставалось! А как же заселение? Да хотя бы душ после поезда?! Я без утреннего душа, к тому же с дороги, приобретаю крайне нездоровое расположение духа…

И снова, будто прочитав мои мысли, перезвонил Зильберман. На сей раз не на «скайп», а на корпоративный мобильник. Как оказалось, умышленно.
- Тимур? Вот еще – чуть не забыл. Включи, кстати, громкую связь. Ты подготовил для Андрея Александровича большую комнату? Все там – как я распорядился? Два компьютера с выходом в Интернет, стационарный телефон? Андрей, Вы расположились? Всё, что я назвал, установлено?
 Тимур судорожно зажал область микрофона на телефоне, опасаясь, что я «спалю» тот факт, что большую комнату Андрей Александрович в глаза не видел, потому что в ней сейчас спит пара бомжей: так и не съехавшая (естественно!) Маша, а также неработающий и (как позже случайно выяснилось) существующий без каких-либо документов брат Тимура. Мой юный коллега умоляюще смотрел на меня, но это было совершенно излишним, так как я понимал, что после этого зильбермановского звонка, обретение мной сносных условий для существования – вопрос времени. Причем, самого ближайшего времени!
Мое настроение стремительно улучшалось, и посему Зильберман услышал жизнерадостное:
- Все отлично, не беспокойтесь. Все подготовлено, и я всем доволен!
- Хорошо. Этот мобильный телефон также переходит в Ваше распоряжение. Вы можете по нему звонить своим родственникам, но, конечно, не злоупотребляя. А вообще, он нужен для того, чтобы иметь связь вне офиса на Ольховке. Особенно он станет полезен, когда Вы будете проводить переговоры, и мне нужно будет участвовать в обсуждении. Тогда включаете громкую связь, вот как сейчас, - и мне все слышно, и я могу что-то сказать всем участникам. Еще он нужен для того, чтобы Вы вызывали меня на связь, когда Вы хотите что-то у меня спросить или посоветоваться. Вы можете звонить с 6-и до 24-х по моему времени – это минус 8 часов к Вашему. При этом я не буду брать трубку, потому что исходящие с этого мобильного в Америку очень дорогие. Я могу быть вдали от компьютера, поэтому не годится вызов через Интернет. Но, как только я увижу Ваш номер на мобильном, я тут же найду возможность подключиться к Сети и буду с Вами связываться уже по «аське» или «скайпу». А сейчас запишите мой номер и… давайте потренируемся устанавливать связь. Записывайте: один…

Я не ослышался? «Потренируемся устанавливать связь»?! Он что – собирается меня учить, как нажимать кнопки на мобильном?! Мое хорошее настроение улетучивалось также стремительно, как и появилось.
- Сейчас я отключаюсь, - продолжил он, - А Вы меня наберите. Но я, повторюсь, не буду брать трубку, а свяжусь с Вами по «скайпу».
Да! Реально, задачей данной минуты является демонстрация «америкосу» навыков правильного набора номера на мобильнике! Чувствуя себя дауном на экзамене по арифметике, старательно тыкаю пальцем в нужные циферки. Ура! Кажется, получилось! Длинный гудок раз, длинный гудок два, длинный гудок три… Действительно, мой «экзаменатор» не берет трубку. Давлю отбой. Через несколько секунд запиликал тимуркин «скайп». Мы приняли вызов.
- Вот! – радостно констатировал Зильберман. – Теперь я точно уверен, что если Вам понадобится связь со мной, Вы сможете ее установить! Только не надо так долго осуществлять вызов. Два гудка – и достаточно. И еще. Я сейчас связался с Вами по «скайпу» Тимура. Давайте прямо сейчас сделаем Вам отдельную учетную запись. Вы можете быстро переместиться в свою комнату и включить свой компьютер?

Тимур отчаянно закивал головой.
- Да, конечно, - сказал я, никуда, естественно, не перемещаясь, а просто включив ставший чуточку родным ноутбук, путешествовавший со мной в недавнем прошлом домой и обратно.
- Перешли? Включили? Давайте придумаем Вам общий «ник» и для «скайпа», и для «аськи». Как же мне Вас называть?.. Давайте, чтобы я не путался - у меня ж еще есть Андреи: и Харламов на Кипре, и еще Андрей в Калининграде… Вот, получается, Андрей - самое распространенное имя в проекте! Давайте, пусть будет: «Андрей дефис Москва», чтоб я сразу понимал, кто это и откуда.
- Может, лучше просто по фамилии? Дубровиных, я надеюсь, нет у Вас в проекте?
- Нет, не лучше по фамилии. Я же к Вам обращаюсь по имени, а не по фамилии! Вот я и хочу сначала прочитать то имя, которое буду произносить, и тут же я должен понять, откуда этот человек.

От хорошего настроения вновь ничего не осталось. Черт с ним, с оскорбительным экзаменом по набору номера, но вот безапелляционное принудительное наименование меня в «скайпе» и, что совсем отвратительно, переименование в «аське» - это перебор! Конечно, нужно было сразу регистрировать новый номер ICQ – не пришлось бы потом всему списку контактов объяснять, чего это мой «ник» из гордого и красивого «Dubrovin» превратился в какое-то уродливое «Andrey-moskow». А потом, это «как же мне Вас называть?»… Очень, согласитесь, по-барски звучит! А я не устраивался сюда холопом! Со мной вообще такой вариант исключен!
Пока мы учились выходить на связь и регистрировали меня на «скайпах-аськах», минул еще час. Это совершенно не означало, что Зильберман теперь на такое же время задержится со своим следующим выходом. Это означало (и я на тот момент уже четко это понимал) только то, что одержимый американский пенсионер будет чуть меньше спать и, выйдя на связь четко по графику (теперь уже через три часа!), будет требовать отчет о проделанной работе. То есть, идея с душем, окончательно накрывалась.

Так и не распаковав чемодан, я взялся за работу. Несмотря на то, что логичнее было бы начать с изучения харламовской версии как базовой, я первым делом открыл вариант Саши. И оказался прав, так как фактически моему вниманию оказались представлены обе презентации: Саша правила Харламова не поверху, а противопоставляя каждый свой абзац абзацу «исходника». Таким образом, моя задача сильно упрощалась. Она и вовсе стала простой, когда я закончил чтение уже первых нескольких страниц. Выводы были готовы. Я не без удовольствия констатировал, что основа стала более вменяемой: во-первых, она сильно сократилась и лишилась ряда избыточностей и витиеватостей, а во-вторых, в ней стало на порядок меньше «зильберманизмов», хотя их количество по-прежнему зашкаливало. Речевых погрешностей тоже хватало и, посему, было ясно, что над презентацией еще работать и работать. Гораздо меньше удовольствия доставило мне чтение Сашиной версии. Если Харламов, наконец, снизил градус туповатой «высокопарщины» вида «Вы, несомненно, получите огромное удовольствие при работе с полезнейшими инструкциями…», то наша юная коллега, напротив, вновь подняла его до небес, при этом нагородив какое-то несметное количество речевых ошибок. Дабы не быть голословным, приведу всего один, но очень показательный абзац, вышедший из под ее руки: «Наша методика — это программа запатентованная в Роспатенте, которой нет аналогов во всем мире. И это не пустые слова. У Вас будет уникальная возможность познакомиться с ним [с чем? с кем? с Роспатентом???] поближе: сначала в открытом доступе на нашем интернет-сайте, полезность которого тяжело переоценить, потом работая с демо-версией и пользуясь инструктажем».

Сколько ж она писала тот абзац, который показался мне вполне литературным при первом знакомстве с ее творчеством, случившимся во время моего прошлого визита? И она ли вообще была автором? «Короче, не конкурент» - скорее с грустью, чем с радостью констатировал я. Интрига таяла на глазах. Одновременно возникало противоречие: с одной стороны, как-то максимально корректно нужно объяснить человеку, что ее вариант… ну, скажем, не впечатлил (нам же, по всей видимости, еще работать и, главное, жить под одной крышей!), с другой, я просто обязан донести до Зильбермана истинное отношение к ситуации. А оно заключалось в том, что: а) ни одна из ее конструкций никуда не годится, б) мне меньше всего сейчас нужна бездарная помощница! В самом деле, бездарь в такой роли – гарантия двойного объема работы. Зачем мне это?

Обдумав диалог, я не стал откладывать разговор в долгий ящик:
- Саша, я должен Вам сказать, что мне не понравилась Ваша версия презентации. Если Вас это утешит, скажу, что, на мой взгляд, и харламовская оставляет желать лучшего. Я не знаю, насколько хорошо с этой работой справлюсь я, но пока что намерен сообщить Зильберману, что мы не имеем ни одной готовой части презентации.
Сказав все это, я остался собой доволен. Получилось и не слишком жестко, и не очень амбициозно, а, напротив, с некоторым налетом псевдоскромности. И это правильно! Мой авторитет для нее еще ничем не подтвержден, то есть, его нет вовсе. Но, главное, в целом - все честно! Тем не менее, последовавшая защитная реакция имела форму нападения:

- А это не моя работа – инструкции переписывать. И вообще, месяц назад он приглашал меня на должность руководителя… как и Вас. Обещал тут золотые горы… Да пошел он!
- А моя работа, как раз наоборот – скорее переписывать инструкции, чем кем-то руководить, - попытался я немного уменьшить напряжение. - Но наш пасьянс раскладывается так, как раскладывается. Давайте не будем принимать все слишком близко к сердцу. Как говорится, «ничего личного - чисто бизнес».
- Мне пофигу, - с максимальной небрежностью попыталась ответить Саша, но дрогнувший голосок предательски выдал обиженность. Она включила громче музыку, то ли демонстрируя, что разговор окончен, то ли, насколько ей реально «по-фигу».

Закрывая за собой дверь ее комнаты, я подумал, что не представляю, как с ней дальше работать и вообще, как быть в такой дурацкой ситуации. Выходит, это не она свалилась на мою голову, а, скорее, я. Девочку, во-первых, обманули, а во-вторых, даже подставили, поселив здесь. Что-то же делала она до этого момента в Калининграде, раз продержалась месяц? Наверное, чем-то была полезна… А может, и не очень и Зильберман кинул ее на амбразуру, то есть, на меня. Черт, какая неприятная роль! Нет, я все-таки не готов быть руководителем чего бы то ни было! Для меня люди – это в первую очередь люди, а потом уже работники.

В 8 утра следующего дня я вышел из кваритиры-офиса на Ольховке. Нет, не с дорожной сумкой, а просто на прогулку. Я не назначал никакого времени Зильберману. Я согласился быть на связи еще и сегодня. И я буду... когда я этого захочу! А пока я знакомился с архитектурой близлежащих улиц, с удовольствием игнорируя время, назначенное американским манипулятором. По возвращении я застал Тимура с выражением испуга на лице. Еще бы! Это ж неслыханно - проигнорировать требование самого Зильбермана! Даже добровольное рабство форматирует мозг до включения полуинстинктивных схем, где страх выхода "за флажки" стоИт, возможно, на первом месте.

- Я сказал ему, что Вы в душе, - испортил мне настроение юный затворник. - Он распорядился поставить ролик презентации, о котором он вчера Вам говорил, чтобы Вы сделали предварительные заключения. Сказал еще, что выйдет на связь теперь около двух часов по Москве.
Ну что ж, демарш в том виде, в котором задумывался, не удался. Более того, опять какое-то задание. На каком, скажите, основании? Кто я все-таки? Соискатель? Претендент на архипривлекательную должность? Нет, нет и нет. Почему же он столь безапелляционно распоряжается моим временем и силами?

И на сей раз, я удивительно быстро подавил негодование. Ну, хорошо. Честно говоря, даже интересно, как они трехчасовую зильбермановскую презентацию сжали до полуторачасового ролика. Поскольку отследить потери в содержательности для меня еще не представлялось возможным, то я сконцентрировался на литературности и психосоциальной адекватности текста.

И тут меня ожидал очередной шок! Если очень коротко, то текст был совершенно невменяем! Речевые ошибки, коих наличествовало несметное количество, были наименьшим из бед. Пожалуй, самым ужасным элементом этой, прости господи, презентации были американизмы - то есть, вычурные, несвойственные нашей ментальности смысловые посылки и лексические конструкции, местами похожие на компьютерный автоперевод американской речи. Ну и в целом, текст, казалось, был специально придуман для изучения скорости падения концентрации внимания. По моему неавторитетному мнению, она (концентрация внимания) уже к пятой минуте должна была уверенно упасть до нуля у 100% испытуемых. Замечу здесь, что именно такой процент потерянных клиентов должен был дать инструмент, специально разработанный для достижения прямо противоположной цели.

Как раз где-то на пятой минуте я перестал доверять своей памяти и стал набрасывать замечания "на карандаш". К моменту очередного выхода Зильбермана на связь, я измалевал уже с десяток страниц и готов был разнести презентацию в пух и прах.

Он сухо поздоровался и сразу попытался взять, как говаривал один из моих бывших работодателей, "коня за рога".
- Андрей, Вы могли бы очень коротко охарактеризовать просмотренную Вами презентацию?
- Очень коротко? Вообще-то, я исписал замечаниями несколько страниц... Но могу и коротко: она невменяема, никто не досмотрит ее и до середины. Она сейчас мало отличается от инструкции управления космическим кораблем: любое отдельное предложение можно понять, а в целом возникает ощущение, что слушаешь местами бессвязный бред, местами вообще абракадабру. Вот, если коротко.

- Понятно. А что значит "исписал несколько страниц"? Вы что - не печатали, а ручкой писали?
- Ну, да...
- Да это ж - каменный век! К тому же вы, в итоге, нерационально потратили мое время! Сейчас Вы могли бы мне отправить файл с Вашими замечаниями, и мы уже через пять минут могли бы это обсудить! А так теперь Вам надо это все мне зачитывать.

Ненавижу оправдываться, но тут даже другого выхода нет - нельзя оставить его с таким мнением обо мне:
- Знаете, если честно, я максимум пару раз в году пишу что-то ручкой, кроме росписи в зарплатной ведомости. Так что, это - редкое исключение. И получилось оно оттого, что вообще-то, я параллельно смотрел на мониторе презентацию. Если бы я переключал окна, пришлось бы часто ее останавливать, в итоге, времени ушло бы еще больше.
- А что, второй компьютер нельзя было включить? У нас их, насколько мне известно, пять!

Вот это мне как-то не пришло в голову. В самом деле, это было вполне возможно. Сказался недостаток опыта. Мне приходилось работать на трех компьютерах почти одновременно с минимальным интервалом времени, затрачиваемым на перебежки от одного к другому. Но вот чтобы абсолютно одновременно на двух - как-то не доводилось.

Мои невнятные оправдания совершенно не "прокатили". Не буду сейчас подробно описывать весь диалог, скажу только, что после этого Зильберман еще в течение десяти минут не мог успокоиться, пытаясь подобрать для меня подходящую эру и бесконечно повторяя тезис о нерациональном использовании времени. Наконец, он насытился и соблаговолил перейти к следующему этапу:
- Ладно, давайте, зачитывайте свои замечания. Что ж поделаешь, если вы уже так нерационально поступили, - не сдержался-таки еще раз он.

Я начал читать. Первым замечанием было то, что уже с третьей строки презентации мы "напрягаем" потенциального клиента, предлагая ему ознакомиться с какой-то инструкцией. Между тем, совершенно очевидно, что в самом начале должна быть реклама метода, выжимка всех преимуществ перед конкурентными продуктами. Нечто, привлекающее и даже заманивающее, а никак не сухая инструкция!
- Стоп! - с какой-то новой, доселе не употреблявшейся интонацией в голосе произнес Зильберман. - То есть, Вы сочли, что я, разработчик такой супер-инновационной методики, настолько глуп, чтобы считать, что презентация должна начинаться с инструкции? То есть, Вы считаете, что я - идиот? - неподдельным металлом заскрежетал обиженный американец. - А Вы знаете, что перед роликом презентации у нас идет рекламный ролик? Знали Вы это?
- Нет. Мне поставили ролик презентации, которая начинается с инструкции. Я считал, что это как раз и есть первое, что увидит потенциальный клиент...
- Вы считали? А почему, находясь в проекте один день, Вы что-то считаете? Я же Вам сказал: Тимур не в состоянии провести презентацию, но он знает абсолютно все, что касается роликов. Почему же Вы не спросили его, прежде, чем начать критиковать?

Что тут скажешь? Он прав, черт возьми! Со всей своей занудностью, но все-таки прав! Да, я - не командный человек. Но это не может быть оправданием, это лишь неутешительное объяснение...

Далее он уже не всегда столь убедительно, но не менее уверенно, "задушил" все прочие мои замечания. В итоге, я даже уже и не стал зачитывать последние, так как обнаружил закономерность: чем больше слов я говорю, тем больше зацепок у Зильбермана для того, чтобы похоронить очередную мою мысль, и тем больше времени он говорит о том, что "руководитель должен все сто раз перепроверить и всех сто раз переспросить". Потому что только так достигается качественная обратная связь. А только на обратной связи может работать качественный менеджмент.

К концу этой лекции я поймал себя на мысли, что уже не "чешусь" от его занудства. Более того, в голове как-то внезапно возникла и, что еще более ужасно, окрепла совершенно крамольная мысль: а ведь если "забить" на гордость, собраться, запастись терпением, то у него очень многому можно будет научиться!

Как будто считав мои мысли, Зильберман, вдруг, изменив интонацию с профессорской на дружественную, вкрадчиво спросил:
- Скажите, а как Вы относитесь к моим замечаниям? Я Вас, наверное, утомил? Конечно, у Вас было еще слишком мало времени, чтобы со всем разобраться. Но Вы должны понимать, что у нас его и вовсе нет. Уже пора выходить на рынок, нас уже ждут. Так как Вы относитесь к критике? Я не отбил у Вас желание работать в проекте?

В контексте последних своих мыслей я выдал невероятный для себя обычного ответ:
- Я не скажу, что мне было приятно это все слушать, но я признаю, что большинство замечаний в мой адрес были по-существу, и, как мне кажется, могут быть полезны для меня в будущем. Но мне показалось, что я Вас несколько разочаровал, поэтому давайте окончательно определимся с моей кандидатурой до моего отъезда.
- А я Вам скажу, что нисколько Вы меня не разочаровали, а напротив, Ваши ответы настолько адекватны, что я лишь утверждаюсь в мысли, что Вы - подходящая кандидатура. Но мне показалось, что это Вы сами еще до конца не определились. Поэтому, давайте поступим так: Вы сейчас возьмете с собой домой один из наших ноутбуков, на который Тимур установит все наши программы. Вы дома, в спокойной обстановке, все посмотрите, еще раз, уже более осмысленно, проработаете презентацию и сами определитесь: возвращаться Вам, или нет. Если решите не возвращаться - передадите ноутбук с проводниками Вашего поезда, а Тимур заберет. Устраивает Вас такой вариант?

Ну, разве не красавец?! Вот что тут ответишь? Конечно, устраивает! В ситуации, когда тебя разрывают сомнения, любой аргумент, отсрочивающий принятие решения воспринимается, как спасение. Почувствовав, что я готов отказаться, Великий Манипулятор Зильдерман придумал классный ход! Определенно, если оставаться в проекте, то нужно искать методы, как с ним бороться. Иначе - глазом не моргнешь, как он будет распоряжаться тобой, как своей вещью. Пока же я просто не могу не восхищаться. То есть, как человек, он по-прежнему мне неприятен, но как организатор, управленец -безусловно, гениален и достоин восхищения!

 ...Итак, я возвращаюсь домой. С чужим ноутбуком и без окончательного решения. Я по-хорошему зол: задето профессиональное самолюбие и одним из решений мне видится горделивый вариант: сделать из презентации "конфетку" и... вернуть ее вместе с ноутбуком, таки отказавшись от участия. Вроде как - пусть еще пожалеет, что слишком много себе позволил в общении с перспективным кадром. Детсад, конечно. Ладно, как говорится, поживем - увидим...

Впрочем, более адекватный алгоритм родился уже в дороге. Идея была в следующем: во-первых, я все-таки переделаю презентацию, но, на сей раз, более предметно, работая с привычным текстом, а не звуком. Если эта, на самом деле, не простая задача (учитывая специфику) мне удастся настолько, что я сам останусь доволен результатом, то переходим ко второму шагу, на котором оцениваем реакцию Зильбермана. Если и он будет доволен пусть не всей, но большей частью моей работы, то я стану частью этого проекта. Если что-то не "срастется" на любом из этапов этой двухходовки, то констатируем, что "не судьба". Констатируем спокойно, тем более, что не очень-то и хотелось. Всё! Кажется, очень логично! Неприятное ощущение неопределенности снято.
По возвращении меня ждал сюрприз в виде электронного письма от Зильбермана, в котором он выслал самую последнюю редакцию презентации в текстовом виде, а также еще какой-то файл также в формате документа Word . Все это - с комментарием: "Андрей! Чтобы Вы лучше понимали логику построения презентации, посмотрите также и текст предваряющего ее рекламного ролика, о существовании которого Вы забыли поинтересоваться у Тимура".
"Да что ж ты такой нудный! Сколько ж ты еще мне будешь напоминать об этой ошибке?! И что значит "посмотрите"? Его тоже редактировать? Ну, конечно! Иначе все будет просто глупо звучать, если одна часть первичного знакомства с методикой будет на русском, а другая - на зильбермановском языке. То есть, опять - манипуляции? Мало того, что я взялся (замечу, пока - совершенно бесплатно!) облагораживать "инструкцию по управлению космическим кораблем", так теперь, в довесок, еще и рекламный проспект самого космодрома нужно делать?!" - вот, приблизительно, такой набор мыслей вызвало у меня это послание. Резонных, согласитесь!

Однако профессиональный азарт в очередной раз помешал послать все "на далеко". К нему примешалась еще и, как уже сказал, особая конструктивная злость. "Хочешь рекламу? Будет тебе реклама!" И я с утроенным энтузиазмом кинулся кромсать американистый проспект. Причем, я не просто "резал" исходный текст и не просто предлагал свой. Я тут же шрифтом отдельного цвета (красным, конечно!) давал комментарии: почему должно быть так и почему никуда не годится, как было. Конечно, значительная доля субъективизма присутствовала и в моем варианте, но, однозначно, он приобрел форму, работающую на нашей, русской целевой аудитории! А чтобы все это было неголословным, пришлось неоднократно тыкать носом заносчивого американца в факт его незнания ментальности своих бывших соотечественников. Получился эдакий профессиональный реванш. Вы заказывали редактора тире психолога? Хорошая идея, правильная! Ну, так, получите и распишитесь!

Разойдясь не на шутку в разделывании "под орех" рекламки методики (и ее авторов), я закончил работу еще одной припиской красного цвета:
"Я допускаю, что этим письмом вызвал у Вас ряд противоречивых мыслей и чувств, так как, с одной стороны, показал, что вижу проблемы и минусы данного этапа производства методики, а также знаю, как их устранить, с другой - выражаю мысли чрезвычайно открыто и смело. Я, видите ли, не имею ни малейшей склонности к подобострастию в отношениях со старшими партнерами и работодателями. Я никогда не скажу начальнику, что он прав, если он не прав, и его позиция может навредить его же бизнесу. Поэтому я могу быть весьма полезен, но традиционно являюсь крайне неудобным подчиненным. Хочу, чтобы Вы это четко понимали, когда будете принимать решение относительно продолжения нашего сотрудничества.

В случае принятия положительного решения, заявляю, что оставшееся время до переезда в Москву и подписания трудового договора, я намерен потратить на реализацию обязательств перед моими сегодняшними работодателями и прочими социальными структурами, членом которых я в настоящее время являюсь. То есть, редактирование и рецензирование прочих документов проекта считаю целесообразным продолжить только в статусе представителя компании. Убежден, что для соискателя, целью которого является доказать работодателю свою компетентность, я сделал уже более чем достаточно".

Таким образом, я надеялся окончательно расставить точки над "ё". Или он принимает меня со всеми моими "закидонами" - и тогда можно рассчитывать на конструктивное и условно комфортное для меня сотрудничество, или нет, и тогда никакого сотрудничества не будет вовсе. Что тоже само по себе неплохо, так как достал он меня уже порядком! Конечно, это был довольно амбициозный выпад. Но, замечу, излишнюю амбициозность можно оправдать только профессионализмом. Пока я был для Зильбермана лишь олицетворением анкеты с сайта и ничего, кроме ошибок, не демонстрировал - я молчал в тряпочку. Сейчас же, когда в моем активе появился РЕАЛЬНЫЙ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ ПРОДУКТ, я стал, наконец, что-то стоить. И я знал, что Зильберман это поймет: он, что ни говори, - кто угодно, но совсем не глупый человек. Оттуда и моя самоуверенность. К тому же, противостоять манипулятору можно, только демонстрируя уверенность в себе и независимость. А пытаться противостоять, повторюсь, было необходимо.

Итак, первый этап был пройден. Дело было за вторым. Ждать реакции Зильбермана долго не пришлось, тем более что подходило "время связи" (забегая вперед, скажу, что очень скоро я стану ненавидеть этот термин). Он перезвонил четко в то время, в которое и обещал, где-то спустя полчаса после отправки мной письма и повел себя совершенно не так, как я предполагал. То есть, я просчитывал, конечно, разные варианты, но действительность разошлась с ними со всеми.
- А зачем Вы переделали рекламу? Разве я просил Вас ее переделывать? Я просил Вас переделать презентацию! А рекламу выслал для ознакомления. Вот опять у Вас та же ошибка - ошибка обратной связи: вместо того, чтобы уточнить у меня, что Вам следует делать, и зачем я выслал рекламный проспект, Вы занялись самодеятельностью! Нет, конечно, рекламный ролик тоже нуждается в редактировании, но приоритет сейчас у презентации. А Вы в очередной раз не поняли задачу и в очередной раз приняли неправильное решение. Потому что правильное решение - это уточнить!
Преодолев оцепенение, вызванное неожиданностью такого поворота, я все же собрался с духом и выдал:
- А Вы вообще читали, что я там написал?
- Я начал, но еще не успел дочитать...

Ах, ты, хитрокрестцовый "пендос"! Не успел дочитать он, видите ли! Все ты прочитал! Тебе просто не выгодно в этом признаваться! А если и нет, то прочтешь, и только потом будем разговаривать!
- Наверное, Вы правы. Насчет обратной связи. Но я все же настаиваю на том, чтобы Вы дочитали этот документ. Там не только новая редакция рекламы, но и сообщение личного характера. Если прочтете, Вам все станет ясно. А сейчас, извините, я занят. Надеюсь, мы поговорим после того, как Вы дочитаете мое письмо.
- Хорошо, - вынужден был сдаться Зильберман.

А что ему оставалось? Не будем забывать, что я - не есть его подчиненный, член его фирмы и т.п. Я нахожусь у себя дома и имею право быть занятым чем угодно и когда угодно в отличие от его московских затворников! И меня нельзя "мурыжить" нудными воспитательными сеансами столько, сколько вздумается! Кроме того, если моя кандидатура еще рассматривается, то, очевидно, было бы нелогичным безапелляционно отказываться читать личное сообщение, которое, к тому же, как вроде, что-то объясняет. "Вот теперь ты никуда не денешься и реагировать будешь уже по факту!" - победно срезюмировал про себя я.

Сейчас, оглядываясь назад, я могу утверждать: все он прочитал сразу! Но был уязвлен и ответил нападением (позже эта схема отрабатывала регулярно).
 Следующий звонок от Евсея раздался аж через сутки. Заканчивалось воскресенье, соответственно, завтра нужно было выходить на работу. Понятно, что лучше было это делать, имея четкое окончательное решение: остаюсь я здесь или уезжаю в Москву.

Понимал это и Зильберман, поэтому дальше тянуть не стал. Очевидно, уже оправившись от обиды, он, в свойственной ему манере, рванул с места в карьер:
- Скажите, сколько Вам нужно времени, чтобы уволиться, собрать вещи и приехать в Москву?
- А что, мы уже определились с фактом сотрудничества?
- Разве нет? У Вас все еще есть сомнения?
Тут я окончательно понял, что все-таки придется играть в открытую:
- Это зависит он некоторых факторов. Мне важно Ваше отношение к образу моего мышления, ко мне вообще. После моего письма оно, так или иначе, должно было у Вас сложиться...
- Да, я прочитал его, - сдался, наконец, окончательно Зильберман. - Ну, что сказать: мне нравится, как Вы мыслите. Но я в свою очередь хочу спросить: как Вы считаете, имею ли я право, как разработчик методики, как собственник этого бизнеса иногда... возражать Вам? Конечно, я буду принимать основную часть Ваших идей и предложений - для этого я Вас и нанимаю. Но как Вы думаете, нормально ли то, если я с чем-то буду не согласен?

Ай да Зильберман, ай да шахматист и психолог! Вот, в чем состоит гроссмейстерское мастерство: сделать такой ход, на который возможен только один ответ!
- Конечно, это резонно, - вынужденно подставился я.
Ну, а что мне оставалось? Есть ли кто-то, кто ответил бы иначе? Нет! По крайней мере, из адекватной части нашей популяции.
- Ну, тогда и никаких преград для сотрудничества я не вижу! Итак, когда Вы сможете приехать? - развил он успех. - Как Вы думаете, Вас не будут задерживать на две недели? - продемонстрировал он вдобавок знание российского Трудового законодательства.
- Нет, не будут. Мой сегодняшний работодатель относится ко мне дружественно. Я думаю, что закончу с передачей дел до середины недели. В четверг утром я буду на Ольховке, - как-то вот так вдруг, даже неожиданно для себя самого, я озвучил окончательное решение.
- Замечательно! Тогда я не буду Вас до отъезда особенно беспокоить. Ничего, что Вы не "продвинули" за выходные презентацию... Я считаю, что Ваш аргумент логичен - делайте свои дела, начнем активно работать с четверга. Может быть, у Вас остались какие-нибудь вопросы, которые необходимо разрешить, чтобы Вы уже совсем не сомневались?
- Только один: мне в Москве на что-то нужно будет жить, поэтому, когда я могу получить аванс?
- Да, конечно! Аванс в размере 500 долларов по системе "Веб Мани" будет перечислен на Ваше имя из Кипра сразу в день Вашего приезда. Кроме того, дополнительно будут возмещены дорожные расходы, включая и Ваш ознакомительный визит. Эти деньги получите у Тимура. Еще вопросы?
У меня не было больше вопросов.

В 10 часов, как и обещал, позвонил Зильберман. Тепло поприветствовав меня и поблагодарив за оперативность, торжественно сообщил, что сейчас познакомит меня с методикой. Для чего распорядился, чтобы Тимур включил «скайп» (компьютерная программа голосовой связи через Интернет – прим. авт.) Дальнейшее наше общение проходило посредством этого чуда техники. К слову сказать, практически бесплатного, так как с обеих сторон – безлимитный Интернет с копеечной абонентской платой, естественно, независящей от того, сколько часов в день трафик расходуется на то или иное общение, в частности, голосовое. Хоть все 24!

Процедура ознакомления меня с зильбермановским детищем представляла собой следующий процесс. Зильберман на своем компьютере, а мы с Тимуром на своем должны двигаться по обучающей программе, просматривая все ее особенности в контексте методики. Чтобы это движение было синхронным, Зильберман управляет действиями Тимура: «включи то, нажми туда, закрой это» и т.д. Ну и, конечно, главной частью действа являлись сопровождающие весь экскурс разъяснения, комментарии и пр. Это так же взял на себя Зильберман, посетовав, что за полгода работы с Тимуром так и не смог от него добиться, чтобы тот проводил презентацию самостоятельно.

Из трехчасовой(!) лекции, не прерывавшийся ни на минуту, я узнал, как именно в методике реализован подход к овладению всеми необходимыми навыками при изучении английского языка: речи, грамматики, аудирования, умения вести диалог и пр. с помощью компьютерной программы. Замечу, что если бы кто-то вознамерился объяснить мне принцип построения простого учебного пособия по иностранному языку, то эти специфические знания наверняка бы перегрузили мой мозг уже через пятнадцать минут. Просто потому что они никогда не относились к области моих интересов. Это все элементарно никогда не было актуальным для меня! И вот парадокс: я сидел, слушал и старался вникнуть и прожевать колоссальный объем, казалось бы, совершенно ненужной мне информации. По крайней мере, еще вчера ненужной.

Более того, я почти все понимал и даже восхищался тем, как различные дидактические задачи были реализованы с помощью компьютерной программы! Особенно поразила идея введения в подсознание лексических единиц с помощью технологии «25-й кадр», усиленная так называемым «эффектом Моцарта». Суть в том, что на экране с частотой 25 кадров в секунду мелькают картинки с подписями на английском языке, интуитивно сочетаемые друг с другом. Все это действо сопровождается музыкой Моцарта, по мнению многих исследователей активирующей работу различных отделов мозга (не только человеческого!). Обучающемуся достаточно смотреть на черную точку в середине экрана, расположенную между картинкой и подписью, чтобы информация сама собой записывалась где-то в глубинах его подсознания. Предполагается, что позже она чудесным образом оттуда извлечется и займет свое место в активном сознании. Впрочем, чудеса на этом заканчиваются. Дабы никому не показалось, что методика исчерпывается полуфантастическими спецтехнологиями, скажу, что все прочее, как то: заучивание слов условно традиционным методом, овладения основами фонетики и пр. производится не в меньшем объеме, чем при обычном обучении. Но! Важное отличие: разработчики (а их, кстати, двое: кроме известного нам уже Зильбермана, еще и его жена – психолог-логопед) утверждают, что их методика позволяет отказаться от «зазубривания», увеличивая объем запоминаемой информации совершенно иным способом. И в этом - основное ноу-хау работы. «Подсмотрели» они его у… маленьких детей. В самом деле, дети ведь, овладевая первым (родным) языком, не учат отдельно темы! Их лексический запас формируется лавинообразно путем включения в их обиход различных объектов реального мира. Замечено также, что более или менее связная речь возникает у них при достижении словарным запасом некоторой критической массы (правда, еще при условии нахождения в языковой среде, но об этом Зильберман в своей презентации умолчал). Дети, как только начинают говорить более или менее связные предложения, говорят сразу на разные темы (а не только о семье Лены Стоговой – привет всем учившим английский по советским учебникам!)!

Так как же использовать эту модель? Алгоритм, предлагаемый разработчиками в данной методике, представляет собой спираль. Объяснение его принципа действия, сама суть объясняющих конструкций по-Зильберману разрывает мозг напрочь! И дабы не издеваться над всеми, кто читает эти строки, я предлагаю свою трактовку. Весь курс разделен на различные темы. Например, «алфавит и грамматика», «каждодневный английский» (стандартные обращения, реплики, приветствия и пр.), «семья» и т.д. Каждая тема включает в себя несколько параграфов, называемых уроками – в общем, как и в любом учебнике. И вот – внимание – отличие! Если при традиционном обучении происходит последовательное движение от параграфа к параграфу, и переход к следующей теме осуществляется после изучения последнего параграфа предыдущей темы, то здесь после изучения первого параграфа первой темы происходит скачок к первому параграфу второй темы и так до конца всех тем, входящих в тематический блок. А после изучения первого параграфа последней темы блока происходит возвращение к самой первой теме, в которой начинаем изучать второй параграф и т.д. То есть, мы как бы движемся вдоль витка спирали, с возвращением в почти что исходную точку, откуда и берет свое название весь метод.

Уж не знаю, насколько понятно вам сказанное выше, но определенно, вы потратили на чтение не больше минуты. Зильберман же потратил на объяснение несложной, на самом деле, схемы почти час! Это могло бы быть первым звоночком, пойми я тогда, что имеет место подмена терминологии и, собственно, методологическая ошибка. Но я банально вообще ничего не понял, запутавшись в его сложносочиненных умозаключениях и определениях! Я лишь отметил для себя, что если (не дай Бог!) возникнет необходимость все это объяснять обучающимся, то совершенно необходимо будет всю презентацию перевести с зильбермановского на русский.
Впрочем, и сам Зильберман, закончив свое трехчасовое издевательство, сообщил, что, конечно, понимает: совершенно невозможно ожидать, что потенциальный клиент уделит нам на этапе принятия решения столько времени. Я, в свою очередь, подумал, что не факт, что он что-то поймет, даже если и уделит.

- Вот это и есть – Ваша первичная задача, - подвел итог Зильберман, обращаясь ко мне. – Нужно сделать недлинную, но и не слишком короткую, чтобы не потерять ничего важного, презентацию, которая будет представлять собой видеоролик с активными элементами, показывающими, как работает программа, и закадровым голосовым текстом, объясняющим, что нужно делать обучающемуся и для чего. Вообще-то, такая презентация уже есть. За последние полгода она выдержала несколько редакций, но по-прежнему, на мой взгляд, остается неудовлетворительной. Тимур отлично поработал над активными элементами, но вот текст оставляет желать лучшего. К тому же, длится она полтора часа… Возьметесь?

Прозвучало как: «А Вам слабо?» Магия этого выражения, как известно, в том, что, даже понимая, что тебя ловят, ты в большинстве случаев шагнешь в капкан. Вот и я шагнул:
- Мне было бы интересно попробовать. Тем более, что и сама методика, и реализующая ее программа – весьма интересны и как продукт, кажется, могут иметь право на определенную долю рынка.
То есть, определенно имеют право!
- Вот и замечательно! Я не хочу Вас торопить, я пока посплю – у меня тут сейчас пять утра, а когда проснусь, мы переговорим. У Вас будет время, чтобы принять решение.

Экзамены
Ну и чего они там наговаривали на душку-Зильбермана?! Сама вежливость и предупредительность! Ну, немного нудный – что есть, то есть. Но это не тянет на полновесный аргумент против предлагаемой работы. Методика, действительно, – замечательна! Не хватает нормальной презентации, да вроде бы, со слов Тимура, инструкции - тоже маловменяемы. Ну, так это ж реально мне по силам!

… Он проснулся уже через 3 часа. А может, и раньше, но позвонил именно спустя такой период времени.
- Вы решили? Отлично! Тогда я еще должен спросить: Вы уделите мне в этот приезд два дня, как я Вас и просил? Замечательно! Тогда я должен Вам сообщить, что у нас на повестке дня есть два первоочередных вопроса. Это завершение мастер-диска №1 и разговор с директором книжного магазина «Молодая гвардия». Одно не возможно без другого – мы должны иметь на руках продукт. Но готовиться к встрече нужно уже сейчас. В связи с чем, я уже сегодня хочу познакомить Вас с директором «Книжного» колледжа – Геннадием Сергеевичем. Он мой давний друг и мои «глаза» в Москве. Я ж не имею возможности общаться со своим удаленным персоналом вживую, вот он для меня устраняет пробел информации об особенностях нанимаемых людей. И именно он является нашим мостом в книжный магазин, так как директор – его бывшая студентка и хорошая знакомая в настоящее время. Я сейчас ему позвоню и сообщу Вам время, в которое вы с Тимуром должны будете к нему подъехать.

Ничего себе хватка! Я приехал, познакомился с методикой, оценил свою возможную будущую деятельность и принял решение. Что еще? Я сегодня в отгуле, а не на субботнике. Зачем мне ехать к какому-то Геннадию Сергеевичу? И что значит «устраняет пробел информации об особенностях нанимаемых людей»? Мне нужно ехать на «смотрины»? Выходит, акценты резко меняются? После того, как я принял решение, теперь они будут утверждаться в своем? Как-то неприятно все это. Если бы я сам напрашивался на эту работу – тогда другое дело. А так какой-то обман получается. Несколько утешил Тимур, сообщив, что Геннадий Сергеевич – «дядька нормальный» и вообще, поездка к нему – стандартная часть процедуры трудоустройства к Зильберману. Все через это прошли.

Мой черед наступил уже в 17 часов по Москве (что в последнее время стало для меня актуальным уточнением ). «Глаза» Зильбермана показались мне серыми и потухшими. То есть, директор книжного колледжа выглядел как человек, порядком уставший от жизни. На нас он тоже среагировал как на неприятную и бессмысленную данность. В лице читалось: «Мне совершенно недосуг с вами говорить, просто не могу же я отказать старому товарищу».

- Ну и чего? – не скрывая безразличия, обратился он ко мне, когда мы заняли свои места в просторном директорском кабинете.
- Что «чего»? – не стушевался я.
- Чего вы от меня хотите? – уточнил «книжник».
- Да, собственно, как я понимаю, это Вы от меня чего-то хотите, а не столько я от Вас.

Спас ситуацию, как ни странно, скромно молчавший до этого Тимур:
- Евсей Абрамович хотел, чтобы вы договоренности с книжным магазином обсудили…
- А что там обсуждать? – оживился «мертвый» директор. – Пока Евсей Абрамович не поймет, что играть нужно по их правилам – ничего не сдвинется. У них работающий бизнес, приносящий хороший доход. Зильберман попросту им не нужен! Они и без него прекрасно живут. А они ему необходимы! И пока он эти диспозиции не примет – никуда мы не продвинемся.
 - А в чем их правила заключаются? – решил-таки включиться я.
- А в том их правила заключаются, что он должен четко объяснить, что он собирается продавать и как. Должен показать продукт. И должен платить за все, за что скажут и не перечить по поводу торговой наценки. Пока мы ничего этого не имеем.
- А это уже доносили до его сведения?
- И не раз. Теперь это будет Вашей головной болью. Кстати, кем Вы раньше работали, - проявил, наконец, интерес ко мне директор.

Я сделал короткую самопрезентацию.
- А чего ж Вы с должности главного редактора ушли в никуда? По собственному желанию? Так не бывает. Это ненормально. И как Вам можно доверять бизнес, если Вы руководствуетесь эмоциями?
- Я – творческий человек. Я не напрашивался и не напрашиваюсь на первые роли в этом бизнесе. Первичная задача, которую передо мной поставил Евсей Абрамович, мне по зубам. Как там будет дальше – посмотрим.
- Ну, посмотрите, - с солидной долей скепсиса в голосе, но с совершенно безжизненным, лишенным каких бы то ни было эмоций, выражением на лице произнес Геннадий Сергеевич. – Я не против, - добавил он, очевидно желая показать свою значимость во всем процессе. – Но мой Вам совет: не пытайтесь все это сходу вывалить Зильберману – он не станет слушать. И вообще, не надо рассказывать ему, что мы тут говорили. Скажите, что обсуждали саму методику и Вашу кандидатуру, - подытожил он.
- Да, конечно, - совершенно спокойно отреагировал я. Не передать что-то неприятное – кажется, вполне нормальным. Или даже, единственно верным. Однако чуть позже я понял, что невольно попал в еще одну ловушку (о чем - чуть позже).

Пока же мы возвращались с Тимуром на «Ольховку» (производная от ул. Ольховская). Звонок Зильбермана застал нас в пути:
- Пообщались? Отлично! Можете пока быть свободными. Я выйду на связь в двадцать один по Москве. Обсудим.
Да что ж это такое? Я ведь еще не подписывал никаких договоров, я вообще еще являюсь обозревателем старооскольской газеты, а какой-то цепкий «пендос» уже распоряжается моим временем и позволяет себе выражения типа «можете пока быть свободными»! Да я всегда буду свободен, на кого бы я не работал!

Отбросив в сторону эмоции, в сухом остатке имеем насыщенный день, обещающий стать перенасыщенным…
В 9 вечера «скайп» подал голос – Зильберман рвался на связь.
- Добрый вечер. Вы, наверное, устали, и я не отниму у Вас много времени. Но это ж очень важно. Важно, как Вы переговорили с Геннадием Сергеевичем. Ну, расскажите, как прошла встреча? Как долго длилась? О чем Вы говорили?
- Хорошо прошла. Длилась около часа. Обсуждали методику. Я рассказал о себе. Вот, в общем, и все.
- Нет. Нет… Это не годится! Вы давайте мне все рассказывайте: кто что говорил. Подробно.

Оп-па! Во-первых, я в принципе не сторонник передавать какие-то диалоги третьим лицам, да еще и в подробностях. Во-вторых, меня просили. Повисла пауза.
- Что же Вы молчите? Вы что не можете пересказать разговор?
- Да нечего особо пересказывать. Я же говорю: обсудили состояние подготовки методики. Я рассказал о себе.
- Как это нечего? Вы сказали, что встреча длилась около часа! Так? Так. И что с одного часа разговора вам нечего пересказывать? Кроме того, вот у Вас в разных ответах уже разные детали. Вы сначала сказали, что обсуждали методику, а позже, что состояние подготовки методики. Ну, это ж уже разные вещи. Так ведь? Так что ж вы обсуждали на самом деле: методику или состояние подготовки методики? По-вашему, нет никакой разницы?

Я специально привел этот диалог в полном объеме, чтобы вам было понятно уже сейчас, с кем я имел дело. Но, что поразительно, я сам, поняв это уже на том этапе, как-то вместо совершенно резонного: «Да идите Вы к черту! Я не обязан Вам тут отчитываться!», сжав зубы, все же выдавил:
- Разница, конечно, есть. Мы обсуждали состояние подготовки методики.
- И в каком она, по-вашему, состоянии?
- По нашему общему мнению, она на 99% готова. Остался пустяк – «добить» инструкции и презентацию, - совсем что-то невообразимое сотворил я, «лизнув» американца в самое самолюбие.
 - Хорошо, - сменил гнев на милость тот. – Вот я еще о чем хотел поговорить. У меня есть сотрудница в Калининграде – Саша. Она очень хорошо формулирует мысли, но никак не может разобраться с методикой. Вот уже месяц не может разобраться. Сейчас я Вам пришлю ее определение нашего спирального метода и хочу, чтобы Вы, как редактор, его оценили. И попробуйте найти, в чем она не права.
Прочитав короткое определение, я нашел его не безграмотным с литературной точки зрения, но, в тоже время, совершенно пустым. То есть, мне было ясно, что оно вообще не отражает суть какого бы то ни было метода. Свое резюме я дословно передал Зильберману. Боже! Какая это была ошибка!
- А Вы понимаете, в чем суть спирали? Вот, скажем, если мы сегодня изучаем первый урок в третьем цикле, то какой урок мы будем изучать завтра? А если…

Пытка длилась около получаса. Мой и без того перегруженный мозг отказывался думать совершенно. Кроме того, меня откровенно бесило, что я должен выдерживать какие-то форменные экзамены! С чего вдруг? Разве я на это подписывался? Да я сегодня впервые услышал об этом методе! Я получил такой вагон информации, который разгружать и переформировывать надо неделю. Да у тебя люди за месяц не могут разобраться, с чего же я должен был все это понять, и, главное, выучить за один день?!

В общем, к концу сеанса меня уже трясло. Я не хотел работать на этого ненормального Зильбермана! Однако хитрый манипулятор как-то так умудрился завершить разговор, что я на фразу: «До связи завтра в 9 утра» безвольно ответил: «До связи», оставшись в полном замешательстве…
И, согласитесь, было от чего. В самом деле, все так хорошо начиналось, мне, действительно, очень понравилась методика и вдруг, на тебе: уже к вечеру Зильберман явил свое настоящее лицо. И оно мне не то что не понравилось, а показалось отвратительным! В прежние времена я не мерился и с меньшими изъянами своих работодателей. А тут – полный абзац…

Итак, я – в Москве. Пока, всего лишь с разведывательным визитом. Основная цель миссии – разобраться, в чем же подвох? В том, что он есть – почти нет сомнений. Но, во-первых, почти, а во-вторых, в чем именно? Есть только один способ выяснить, и первый шаг на этом пути уже сделан.

…В 7 утра Москва не так суетна, какой будет через пару часов. В семь она только просыпается, потому что рабочие будни начинаются здесь у большинства с десяти. Поэтому я, не натыкаясь на человеческие реки, можно сказать, прогуливаясь, иду по указанному в электронном письме Зильбермана адресу. Ольховская, дом 33, квартира 22. Как в анекдоте про Штирлица – с какой стороны ни читай: три-три, два-два. Интересно, будет ли отодвинута занавеска, из-за которой должны быть видны 11 утюгов на подоконнике?)
Пейзаж вокруг на удивление замечателен: много исторических зданий, две церкви, в общем – и не слепящий стекло-металло-пластиковый бизнес-центр, и не бетонно-удушливый спальный район. Всюду деревья – вровень с преобладающими тут пятиэтажными «сталинками». Дворики, как парки. Я не люблю Москву и потому удивляюсь первому впечатлению: мне здесь нравится!

Довольно быстро нахожу нужный дом: к адресу Зильберман пририсовал весьма подробную схему (сейчас, оглядываясь назад, я нахожу странным, что на ней не были изображены ВСЕ, встретившиеся мне на пути объекты). Квартира на первом этаже. Дверь открыл до конца не проснувшийся и не очень одетый молодой человек лет двадцати, представившийся Тимуром.

- А Зильберман сказал, что Вы к десяти приедете… Я и не успел подготовиться. Ну, вот – какой есть, - разводя руками, извинился за свой внешний вид мой встречающий.

Конечно, ты не успел подготовиться! Не зря ж я врал Зильберману, говоря о времени прибытия! Я и собирался застать тебя врасплох, памятуя об «охотниках на органы». Ну, что ж, кажется с этой мыслью покончено: общажный антураж холла и щупленький мальчонка среди кучи бытового скарба – все это никак не вписывается в криминальный сценарий.

- Ничего. Где мое рабочее место? – с порога шокирую я спящего Тимура, приводя его тем самым в состояние бодрствования. – Да шучу я. Кофе есть?
- Вчера купил. Зильберман распорядился купить к Вашему приезду чай, кофе, печенье…
- А говоришь – не подготовился! Главное – есть кофе. Остальное – ерунда, - подбадриваю явно смущенного хозяина берлоги, продираясь сквозь горы мусора к столу на кухне. Пока мой визави убегает одеваться, сам разбираюсь с чайником. Осваиваюсь. Бегло изучаю интерьер главного помещения в доме: кухонный гарнитур, «Стинол», плита, микроволновка, стол, пара стульев. Ужасная тряпка вместо шторы на окне, на подоконнике – несколько десятков тюбиков лака для ногтей, пара грязных кружек, фильтр для водопроводной воды… Стоп! Так вот, чего он такой смущенный! Вообще-то, согласно заверениям Зильбермана нас тут должно было быть двое! Мое открытие не замедлило материализоваться.
- Маша, - представилось еще одно юное и заспанное создание.
- Маша тут работала… в Вашей должности, - выстреливает оправдание подоспевший нарушитель холостяцкого режима проживания в служебной квартире. Впрочем, кто может соблюсти какой-то там режим в двадцать с копейками лет?! Да и зачем?..
- Понятно, - совсем непонятно реагирую я. – Тимур и его команда…Кстати, у меня нет здесь никакой должности. По крайней мере, пока. Более того, если честно, пока я даже не до конца понимаю, во что ввязываюсь. Будет здорово, если вы сейчас, в неформальной обстановке, меня и посвятите. Во всё.

И они проснулись! То ли компенсируя некоторую первичную неловкость, то ли просто наболело, но их понесло, как Остапа в Васюках. Из перекрестного щебета уже через несколько минут я знал, что, во-первых, во-вторых, и, в-третьих, Зильберман – редкостная сволочь, сработаться с которой совершенно невозможно. При этом, однако, выяснилось, что Тимур терпит «всё» уже полгода, а Маша продержалась четыре месяца. «Десять месяцев тюрьмы на двоих!» - почти хором сообщили они, похоже, избитую и любимую формулировку своего бытия здесь. Тут же выяснилось, что в проект они попали одновременно, но из совершенно разных мест. Тимур был «призван» из Тулы, а Маша – и вовсе не из России, а соседней самостийной. Из чего логично вытекло следующее признание: предприимчивая украинка уволилась еще два месяца назад, но съезжать не поспешила. Ну, куда ей, сиротинушке, податься в этой чуждой и жестокой Москве? А главное, зачем? Вот и прижилась.

- Это, конечно, большая тайна – Зильберман не знает, - взглядом бездомного щенка скользнул по моему лицу Тимур и отвел глаза в сторону. Ах ты, юный манипулятор! И ведь «прокатит» - я всегда «ведусь» на такое! Конечно, я не выдам вас. Я вообще еще здесь никто, но если бы и был кем-то, то кем бы я был, если б сдал? Вот оно, наше советское воспитание! Работодатель, начальник, по умолчанию – чужой, а эти, хоть совсем еще незнакомые, но, по всей видимости, добрые и простые ребята, уже каким-то непостижимым образом – чуточку свои. Может, потому что с первых минут не преминули занести себя в ранг потерпевших и великомучеников? Так чего же они тут, все-таки натерпелись?
 - Кстати, тут после Маши до Вас еще два человека работали. Ну, один проработал месяц, а другого хватило только на три недели. А знаете, почему ОН людей набирает откуда угодно, только не из Москвы? – щенячий взгляд Тимура быстро трансформируется в заговорщицкий.
- Догадываюсь. Мы продаемся раз в десять дешевле, чем москвичи.

Похоже, он ждал именно этого ответа и теперь не мог скрыть радость, предчувствуя, что сейчас не просто удивит, а возможно, шокирует меня.
- Не только! Даже совсем не это главное. А главное, и он сам это не скрывает, заключается в том, что он тут устраивает изолятор! У нас офис – дома! Мы всегда на работе, у нас здесь, вдали от друзей и родственников, ни перед кем нет никаких обязательств. Соответственно, он имеет возможность контролировать чуть ли не 100% нашего времени и оставляет за нами право только на еду и сон!

Ну, прям фашист какой-то! Я смотрю на детишек, скептически улыбаясь. Явно неудовлетворенные реакцией они продолжают:
- Проблема еще в том, что он никогда не дает конкретных заданий, - подключается Маша, - «Посмотри то, подумай над этим». А потом всегда оказывается, что он имел в виду что-то другое, смотреть надо было не туда, думать не над тем. Мы всегда его неправильно понимаем! А если понимаем правильно, то делаем не так, как он хочет. Он всегда недоволен и всегда выговаривает. Причем, может это делать часами!
- Вот ведь злодей! – не могу скрыть иронии я, умиляясь с «детского лепета на лужайке». Это, кажется, не ускользает от их внимания.
- А Вам он тоже обещал отдельную квартиру? – берут реванш «затворники».
- Обещал, - честно признаюсь я.
- Он всем обещает! Только никто до этого не доживает…
- Может, я буду первым? Она, вообще, есть?
- Есть даже три, кроме этой. Мы сначала жили в одной из них – на Смоленке. Вот то – квартира! Сейчас он ее за 15 тысяч долларов в месяц сдает… А мне платил 10 тысяч. Рублей, естественно… Гад! – взгляд Маши становится неприятно колючим.
- Он всем так платит, – поддерживает Тимур. Мне вот чуть больше, потому что изначально он меня нанимал как исполнительного директора.
Неприлично спрашивать и я просто вопросительно смотрю на него. Он, кажется, и сам намеревался сказать:
- «Грязными» – 15, а на руки чуть больше тринадцати получается.

Я начинаю понимать, что мне удалось пробить у Зильбермана совершенно нереальные условия. Мне даже становится как-то неловко перед этими ударниками труда на благо Соединенных Штатов Америки.
- И как вы на такие деньги тут живете?
- Так и живем, - «прибедняется» Тимур (как позже выяснилось, неплохо дотируемый родителями).
- Жили, - светлеет взгляд Маши. – Я вот на днях нашла работу на 40 тысяч! Пятидневка, по 8 часов, а реально дел – часа на четыре в день! Просто сказка после Зильбермана! Теперь могу снять комнату, - последняя фраза была сказана явно в расчете на меня. Вроде как: «не волнуйся, скоро съеду».
- Поздравляю. Вот, кстати, еще какой момент меня интересует: а платит-то он хоть вовремя? И вообще, я так и не понял, из какой кассы? У него ж, насколько мне известно, несколько фирм.
- Вовремя. С этим проблем нет. Перечисления из «Элиты» - это калининградская фирма. Мы, вообще-то, в ней и работаем.
- ???
- Да мы тоже думали, что будет «московская» запись в трудовой. Но у него нет тут фирм. Мы просто здесь живем. А числимся работниками в Калининграде…У него ж еще лингвистический центр на Кипре, Вы в курсе? И производственная база в Люберцах. Там мы будем диски делать для нашей программы. А сейчас они делают фурнитуру для одежды: пуговицы там и все такое.
- И что, все его расходы окупаются пуговицами?!
- Нет, там где-то в схеме есть еще трансферт то ли нефти, то ли уже бензина. Мы как бы слышали, но он нас в это не посвящал. Вообще, как я понял, вся его схема с предприятиями придумана так, чтобы не платить налоги в России. В общем, истинный Зильберман.
- А «Элита» эта – «Рога и копыта»…
 - Ну, вроде того! Только Вы ему не передавайте, что я тут наговорил, - одумался через час болтовни «находка для шпиона» Тимур.
- Конечно, - заверил я. – И еще вопрос: а договор, запись в трудовой – это все реальность?
- Это – да.
- И что в договоре не указан график? Почему вы говорите, что работаете чуть ли не круглосуточно? Что вам мешает отключать телефоны после отработанных восьми часов?
- Легко сказать. Он специально выдает корпоративный мобильник, который обязан быть включен всегда. Кроме того, всегда, кроме времени сна и обедов-ужинов, должны быть включены аська и скайп. Это ПРАВИЛА! Вообще, все тут построено на зильбермановских правилах. Но это сейчас не поймете – для этого надо тут жить.
- Да какие правила? Вы работаете в Российской Федерации, и ваш труд защищен российскими законами! Причем здесь правила какого-то американца? Вы, очевидно, просто не пробовали возмущаться.
- Я попробовала. Сказал: не нравится – можешь быть свободна! Это при том, что я очень большой объем работы выполнила за это время. Отпустил без малейшего колебания. Вот я и свободна! Реально! Слава Богу, что все это закончилось!
- Он не только тебя – без колебаний, - снова подхватил Тимур. - Я общался с женщиной, которая работала на него бухгалтером в Люберцах более 10 лет. Получала меньше десяти тысяч. Так вот она попросила или потребовала прибавки, после чего он, не моргнув глазом, с ней расстался. Так что, особенно на него не надавишь.
- Ну, это посмотрим…Слушай, у меня все время в голове крутится вопрос: что ты тут тогда делаешь, если все так плохо?
- Осень жду, - улыбнулся Тимур, как улыбаются люди, вспомнившие или представившие что-то очень приятное. – Мамка обещала в сентябре к себе, в Англию, забрать. Она туда недавно замуж вышла. Вот, ожидает документы на гражданство и потом сможет нас вызвать. Нас – это еще двух братьев и сестру, - не дожидаясь вопроса, закончил он.

Кстати, о братьях… С одним из них мне довелось познакомиться уже через несколько минут. Звонок домофона прервал «плач» моих собеседников. Тимур побежал открывать дверь, на ходу высказав предположение, что это, «наверное, брат Сашка – в гости приехал».
«Брат Сашка» оказался тоже весьма молодым человеком лет двадцати пяти, но, в отличие от прочих «тимуровцев», с печатью немалого жизненного опыта и несреднего ума в глазах. Как-то мгновенно оценив обстановку и сделав выводы на мой счет, он, к изумлению Тимура, отбросил щит выдуманной легенды и уже на первой минуте знакомства признался:
- Я, если честно, тут живу пока… Пока не нашел работу.

- А вдруг это какой-нибудь криминал? Разберут еще тебя на органы… - «оптимистично» предположила жена.
- Да какие органы?! У меня и здоровых-то нет вовсе! – парировал я.
- Ну, что ж, по крайней мере, можешь быть уверенным, что научился писать качественно резюме, - съязвил брат.
- Похоже на какой-то «лохотрон», - срезюмировали остальные.

Да вижу, что похоже! Но объективно еще слишком мало информации, чтобы делать окончательные выводы. С другой стороны, мало, но есть! А «пробьем-ка» мы товарища Зильбермана через Интернет! Яндекс нашел несколько Зильберманов, из них – ни одного Евсея. Тоже самое – Гугль, Яхо и прочие. Оп-па! Так не бывает! Любая сколько-нибудь значимая персона традиционно обнаруживается в Сети на нескольких тысячах страниц! А моего «америкоса» – нет вовсе! «Может, и на органы» - невольно мелькает в голове.
Ну, ладно, что мы еще имеем? Ах, да – во время звонка определился номер! 1212#######.

Смотрим, что это еще за единица в начале. Снова Яндекс, «Справочник телефонных кодов». Вот теперь все становится совсем плохо: да, реально, 1 - Америка, следующие три цифры – код штата: 212 - как вроде, Нью Йорк. Значит, будем ждать письма...

В понедельник утром оно не замедлило появиться на мэйле. Все, как и обещал Зильберман: информация о методике, ссылка на сайт и… московский адрес с приглашением приехать и разобраться с предложением на месте. Глядя на имя отправителя в поле «автор», меня осенило вбить в поисковик моего загадочного собеседника на латинице – Yevsey Zilberman. Ну, совсем другое дело! Действительно, есть такой бывший русский американец: президент каких-то компаний, автор и разработчик нескольких методик непонятно чего, имеет патенты в Америке и России.

Теперь, когда и сам Зильберман, и его бизнес обрели, наконец, некоторую прозрачность, с новой остротой встал вопрос: как вообще реагировать на, теперь уже, надо понимать, реальное предложение? Деньги все это сулит, действительно, смешные. Но, может быть, позже удастся раскрутить его и на бОльшее? К тому же эти маловероятные, но уж очень симпатичные перспективы… Да и что я теряю?

Оставалось дождаться обещанного звонка. Он состоялся во второй половине дня и расставил последние точки над I. Зильберман настойчиво приглашал в Москву уже на этой неделе («время не ждет, работа над методикой застопорилась»), сообщил контактное лицо, которое должно меня встретить в случае моего положительного решения и не поленился еще раз красочно обрисовать все перспективы совместного сотрудничества. Вот ведь хватка у человека!

В общем, преодолевая все сомнения, я принял решение посетить таки столицу нашей Родины как минимум с разведывательной миссией. С этим тезисом согласилось даже мое заботливое руководство, к слову сказать, совершенно не заинтересованное в такой экскурсии, и, тем не менее, беспрепятственно предоставившее пару отгулов. И уже в ночь со вторника на среду поезд 058 «Старый Оскол – Москва» неумолимо приближал меня к участию в главной авантюре сезона…

* ФИО главного героя изменены из каких-то там (возможно, этических) соображений.